Камера, освобождение из-под стражи
Во времена Роша экзекуторы шли в камеру вместе с охранниками, чтобы забрать осужденного. Да, папаша Рош шел даже в камеру — он не был обязан — чтобы видеть поведение осужденного. Он пытался понять, как он будет себя вести. Узнать, буйный это парень или нет. Так что иногда главный экзекутор ходил туда, но оставался в стороне. Я же редко бывал в камерах. Там были прокурор, охрана… А потом с приходом «событий» и множественными казнями я туда вообще больше не ходил. Но в самом начале, до «событий», бывало, что два-три помощника шли в камеру, чтобы понять реакцию приговоренного. В фильмах можно видеть, как приходят охранники будить осужденного, шагают бесшумно вместе с прокурором. Это неправда! Все — охрана, прокурор, комиссар — шагают нормально. Да, у казни есть свои звуки. Когда они идут за приговоренным, представьте себе, три часа утра, и нет шума. В некоторых коридорах, по которым они проходят вместе с осужденным, звук резонирует, и слышны шаги. Кто-то шепчется. Начальник охраны открывает двери камеры и делает это с большим шумом. Приговоренного ведут в канцелярию тюрьмы. Во время «событий» прокурорские требования и свидетельства о казни были военными. Но кроме этого не было никаких изменений в образе действий, в процедуре. С требованием или без требования, гражданские пли военные, бригада всегда функционировала одинаково. Они приводили нам осужденных в канцелярию. Там главный экзекутор подписывал освобождение из-под стражи, и осужденный принадлежал ему. После освобождения из-под стражи ответственность лежит на главном экзекуторе.
Стало быть, осужденного будили не мы. Охрана, прокурор, а в ходе «событий» — член военного трибунала. В канцелярии он говорит со своим адвокатом, молится. А потом его связывают.
Связывание
В самом начале осужденного привязывали простыми веревками. Но им удавалось ослабить путы, почти развязаться. Затем стали брать рыболовную леску. Потому что рыболовная леска очень крепкая, она из пеньки. Если потянуть, она впивается в тело, но не рвется. В то время как веревка, если ее дернуть, или даже кожаный ремень — вы можете ослабить натяжение. Поэтому связывали толстой пеньковой леской, и даже если они бились, путы впивались в тело, но не рвались. Так вот, их связывали: руки за спиной, запястья, локти, ноги на бедрах и на щиколотках. Пока один помощник связывал руки, другой занимался ногами. Иногда в ходе «событий», когда было много осужденных, их связывали втроем или вчетвером. Я быстро переходил к следующему и так далее. Если руки еще не были связаны, я связывал руки. Но поскольку у них уже были наручники за спиной, они уже были отчасти усмирены. Взяв рыболовную леску и сделав петлю, я одним взмахом притягивал локти один к другому. Это открывает затылок, он уже не может втянуть голову в плечи. Вот. В остальное время я занимался ногами. Да, чаще всего моей работой было связать щиколотки. Я сразу хватал щиколотки, потому что осужденный может ударить вас ногой. Тут я следил, чтобы он не укусил меня. Я все время посматривал на него, потому что тут, нагнувшись, он мог меня укусить. Да, я был осторожен. Я следил за осужденным, чтобы он не нагибался. А так он может вас укусить, вырвать ухо. Так вот, его связывают.
Туалет
А затем мы занимаемся его туалетом. Все помогают друг другу при туалете осужденного. Ему разрезают рубашку, весь верх рубашки. В рубашке делают вырез — сначала ножницами, а затем тянут за нее, чтобы открыть плечи, — скажем так, сделан широкий вырез, и затем остаток рубашки или свитера опускается на уровень груди, оставляя обнаженными плечи. Когда отец был помощником, этим занимался он. Будучи назначен главным экзекутором, он продолжил это делать. Он бы не сказал своему помощнику: «Сделай это. Я больше не хочу этим заниматься, потому что стал начальником». Так и с туалетом осужденного. Но вот папаша Рош никогда не касался осужденного. А отец знаками давал указания и иногда помогал нам с туалетом. Гильотина собиралась во внутреннем дворе. Канцелярия находится в нескольких метрах. Отец не стоял перед гильотиной. Он шел в канцелярию.