Цицерон Марк Туллий
Речи
Марк Туллий Цицерон
Речи
РЕЧЬ О КОНСУЛЬСКИХ ПРОВИНЦИЯХ [В сенате, вторая половина мая 56 г до н.э. ].
РЕЧЬ ОБ ОТВЕТАХ ГАРУСПИКОВ [В сенате, май (?) 56 г.]
РЕЧЬ ПО ПОВОДУ ВОЗВРАЩЕНИЯ МАРКА КЛАВДИЯ МАРЦЕЛЛА [В сенате, начало сентября 46 г. до н.э.]
ПЕРВАЯ ФИЛИППИКА ПРОТИВ МАРКА АНТОНИЯ [В сенате, 2 сентября 44 г. до н.э.]
ВТОРАЯ ФИЛИППИКА ПРОТИВ МАРКА АНТОНИЯ [Опубликована 28 ноября 44 г. до н.э.]
Марк Туллий Цицерон. Первая филиппика против Марка Антония.
Филиппиками называли в древности речи, произнесенные в IV в. Демосфеном против македонского царя Филиппа II. Филиппиками, по-видимому, сам Цицерон назвал свои речи против Марка Антония. До нас дошло 14 филиппик и фрагменты еще двух таких речей.
После убийства Цезаря (15 марта 44 г.) сенаторы в ужасе разбежались; убийство не нашло одобрения у народа, на которое заговорщики рассчитывали. Консул Марк Антоний заперся у себя дома; заговорщики собрались в Капитолии. 16 марта они вступили в переговоры с Антонием, а на 17 марта было назначено собрание сената в храме Земли. В ночь на 17 марта Антоний захватил и перенес к себе в дом личные денежные средства и архив Цезаря. 17 марта в храме Земли, окруженном ветеранами Цезаря, собрался сенат под председательством Антония. Было решено оставить в силе все распоряжения Цезаря, но убийц его не преследовать. Следуя примерам из истории Греции, Цицерон предложил объявить амнистию. Ветеранам Цезаря посулили выполнить все обещания, данные им диктатором. Было решено огласить завещание Цезаря и устроить ему государственные похороны. 18 марта было оглашено завещание, в котором Цезарь объявлял своим наследником Гая Октавия, своего внучатного племянника, завещал народу свои сады за Тибром, а каждому римскому гражданину - по 300 сестерциев. Между 18 и 24 марта были устроены похороны; толпа, возбужденная речью Марка Антония, завладела телом Цезаря и, хотя сожжение должно было быть совершено на Марсовом поле, сожгла его на форуме, на наспех устроенном костре. Затем толпа осадила дома заговорщиков; поджоги были с трудом предотвращены.
Была назначена особая комиссия, чтобы установить подлинность документов Цезаря, оказавшихся в руках у Антония; несмотря на это, он использовал их с корыстной целью; он также черпал денежные средства в казначействе при храме Опс и изъял из него около 700 миллионов сестерциев. Чтобы привлечь ветеранов на свою сторону, он предложил 24 апреля земельный закон и назначил комиссию из семи человек (септемвиры) для проведения его в жизнь.
18 апреля в Италию прибыл из Аполлонии 19-летний Гай Октавий, наследник и приемный сын Цезаря, а в мае приехал в Рим, чтобы вступить в права наследства. К этому времени Антоний уже располагал шестью тысячами ветеранов. Желая упрочить свою власть в Риме, Антоний добился постановления народа об обмене провинциями: Македония, назначенная ему Цезарем на 43 г., должна была перейти к одному из заговорщиков, Дециму Бруту, который должен был уступить Антонию Цисальпийскую Галлию; пребывание в ней позволило бы Антонию держать Рим в своей власти. Желая удалить из Рима преторов Марка Брута и Гая Кассия, Антоний добился, чтобы сенат поручил им закупку хлеба в Сицилии и Африке.
17 августа Цицерон выехал в Грецию, но вскоре повернул обратно и 31 августа возвратился в Рим. 1 сентября в сенате должно было обсуждаться предложение Антония о том, чтобы ко всем дням молебствий был прибавлен день в честь Цезаря; это завершило бы обожествление Цезаря. Цицерон не пришел в сенат, что вызвало нападки Антония. Предложение Антония было принято.
Цицерон явился в сенат 2 сентября и в отсутствие Антония произнес речь (I филиппика), в которой ответил на его нападки и указал причины, заставившие его самого как выехать в Грецию, так и возвратиться в Рим. После собрания сената Цицерон удалился в свою усадьбу в Путеолах. 19 сентября Антоний выступил в сенате с речью против Цицерона. В этот день Цицерон не явился в сенат, опасаясь за свою жизнь; он ответил Антонию памфлетом, написанным в виде речи в сенате и опубликованным в конце ноября (II филиппика).
* * *
В конце декабря 44 г. Антоний выступил с войсками в Цисальпийскую Галлию и осадил Децима Брута, укрепившегося в Мутине. Это было начало так называемой мутинской войны, во время которой Цицерон произнес остальные филиппики, XIV филиппика была произнесена в сенате после получения донесения о битве под Галльским форумом между войсками Антония и войсками консула Гая Вибия Пансы, который был смертельно ранен. Борьба между сенатом и Антонием привела к образованию триумвирата Марка Антония, Октавиана и Марка Эмилия Лепида и к проскрипциям, жертвой которых 7 декабря 43 г. пал Цицерон.
---------------------------------------------------------------------------
ПЕРВАЯ ФИЛИППИКА ПРОТИВ МАРКА АНТОНИЯ
I II III IV V VI VII VIII IX X XI XII XIII XIV XV
[В сенате, 2 сентября 44 г. до н.э.]
(I, 1) Прежде чем говорить перед вами, отцы-сенаторы, о положении государства так, как, по моему мнению, требуют нынешние обстоятельства, я вкратце изложу вам причины, побудившие меня сначала уехать, а потом возвратиться обратно. Да, пока я надеялся, что государство, наконец, снова поручено вашей мудрости и авторитету1, я как консуляр и сенатор считал нужным оставаться как бы стражем его. И я действительно не отходил от государства, не спускал с него глаз, начиная с того дня, когда нас созвали в храм Земли2 . В этом храме я, насколько это было в моих силах, заложил основы мира и обновил древний пример афинян; я даже воспользовался греческим словом, каким некогда при Прекращении раздоров воспользовалось их государство3, и предложил уничтожить всякое воспоминание о раздорах, навеки предав их забвению. (2) Прекрасной была тогда речь Марка Антония, превосходны были и его намерения; словом, благодаря ему и его детям заключение мира с виднейшими гражданами было подтверждено4.
Этому началу соответствовало и все дальнейшее. К происходившему у него в доме обсуждению вопроса о положении государства он привлекал наших первых граждан; этим людям он поручал наилучшие начинания; в то время в записях Цезаря находили только то, что было известно всем; на все вопросы Марк Антоний отвечал вполне твердо5. (3) Был ли возвращен кто-либо из изгнанников? "Только один6, - сказал он, - а кроме него, никто". Были ли кому-либо предоставлены какие-нибудь льготы? "Никаких",- отвечал он. Он даже хотел, чтобы мы одобрили предложение Сервия Сульпиция, прославленного мужа, о полном запрещении после мартовских ид водружать доски с каким бы то ни было указом Цезаря или с сообщением о какой-либо его милости. Обхожу молчанием многие достойные поступки Марка Антония; ибо речь моя спешит к его исключительному деянию: диктатуру, уже превратившуюся в царскую власть, он с корнем вырвал из государства. Этого вопроса мы даже не обсуждали. Он принес с собой уже написанное постановление сената, какого он хотел; после прочтения его мы в едином порыве приняли его предложение и в самых лестных выражениях в постановлении сената выразили ему благодарность.
(II, 4) Казалось, какой-то луч света засиял перед нами после уничтожения, уже не говорю - царской власти, которую мы претерпели, нет, даже страха перед царской властью; казалось, Марк Антоний дал государству великий залог того, что он хочет свободы для граждан, коль скоро само звание диктатора, не раз в прежние времена бывавшее законным, он, ввиду свежих воспоминаний о диктатуре постоянной, полностью упразднил в государстве7.(5) Через несколько дней сенат был избавлен от угрозы резни; крюк8 вонзился в тело беглого раба, присвоившего себе имя Мария9. И все это Антоний совершил сообща со своим коллегой; другие действия Долабелла совершил уже один; но если бы его коллега находился в Риме, то действия эти они, наверное, предприняли бы вместе. Когда же по Риму стало расползаться зло, не знавшее границ, и изо дня в день распространяться все шире и шире, а памятник на форуме10 воздвигли те же люди, которые некогда совершили то пресловутое погребение без погребения11, и когда пропащие люди вместе с такими же рабами с каждым днем все сильнее и сильнее стали угрожать домам и храмам Рима, Долабелла покарал дерзких и преступных рабов, а также негодяев и нечестивцев из числа свободных людей так строго, а ту проклятую колонну разрушил так быстро, что мне непонятно, почему же его дальнейшие действия так сильно отличались от его поведения в тот единственный день.
(6) Но вот в июньские календы, когда нам велели присутствовать в сенате, все изменилось; ни одной меры, принятой при посредстве сената; многие и притом важные - при посредстве народа, а порой даже в отсутствие народа или вопреки его воле. Избранные консулы12 утверждали, что не решаются явиться в сенат; освободители отечества13 не могли находиться в том городе, с чьей выи они сбросили ярмо рабства; однако сами консулы в своих речах на народных сходках и во всех своих высказываниях их прославляли. Ветеранов - тех, которых так называли и которым наше сословие торжественно дало заверения,- подстрекали не беречь то, чем они уже владели, а рассчитывать на новую военную добычу. Предпочитая слышать об этом, а не видеть это и как легат14 будучи свободен в своих поступках, я и уехал с тем, чтобы вернуться к январским календам, когда, как мне казалось. должны были начаться собрания сената.