БАЗАЛЬТОВ. Помилосердствуйте! Да мы с Трифоном − самые миролюбивые люди во Вселенной. Здесь какое-то недоразумение.
ГОРОДОВОЙ. Никакого недоразумения не имеется. Извольте немедленно встать, собрать свои пожитки и − вон-с! В противном случае я уполномочен употребить супротив вас силу.
БАЗАЛЬТОВ. Силу?
ГОРОДОВОЙ. Так точно-с. Физическую силу.
БАЗАЛЬТОВ. Да как вы смеете! Я − дворянин! Благодарение господу богу, мы живём в устроенном государстве, и я не позволю, чтобы со мною обращались столь непочтительно! И я… И я буду жаловаться! Да-да: жаловаться!
ДОМОВЛАДЕЛИЦА. Господин Городовой! Господин Городовой! Что же это такое? Скажите на милость: что же это такое творится?.. В моём-то собственном доме!.. Я − вдова отставного статского советника!.. (Плачет.) Я − женщина слабая, беззащитная!.. А с этими неплательщиками никакого сладу нету!.. Я совсем извелась! Защитите!
ГОРОДОВОЙ. Я вам повторяю! Я вам заявляю самым наирешительнейшим образом, господин Базальтов…
БАЗАЛЬТОВ. Ну, хорошо, хорошо! Разве я спорю? Я вовсе и не прочь обдумать ваше предложение. Как-нибудь на досуге, когда буду в подходящем расположении духа. Нынче же я не готов дать вам окончательный ответ по затронутому вами весьма существенному вопросу. Заходите как-нибудь через недельку-другую. Через месяц. Или год. Тогда и обсудим. Конечно, при условии, что я буду располагать для этого достаточным количеством времени. (Подумав.) И настроения − тоже.
ГОРОДОВОЙ (совершенно опешив). Да вы часом не об отсрочке ли толкуете тут?
БАЗАЛЬТОВ. Да, господин урядник. О ней самой.
ДОМОВЛАДЕЛИЦА. Никаких отсрочек и проволочек ему позволять нельзя! Обманет! В очередной раз − обманет! А я и без того: с тех пор как овдовела − на меня одни лишь неприятности всё сыплются и сыплются! Вот и сегодня, господин городовой, я до того с утра расстроилась с этими проклятущими своими жильцами, что даже и кофей пила ну совсем безо всякого удовольствия! (Всхлипывает.) Был бы жив мой супруг − Ксенофонт Никандрович − уж он бы не дал бы меня в обиду! Будьте покойны: не дал бы! А так-то − кажный, кому не лень, норовит обмануть несчастную, одинокую женщину! (Плачет.)
ГОРОДОВОЙ. Вот до чего вы довели женщину!
ДОМОВЛАДЕЛИЦА (сквозь рыдания). Я женщина слабая, беззащитная!..
БАЗАЛЬТОВ. Слабая! Беззащитная! Как же! Вот ежели дело дойдёт до разбирательства в высших (палец − вверх) сферах, то я расскажу там про эту слабую-беззащитную! Про все её махинации!.. Да по ней уже давно Сибирь плачет! А то как бы и не сама виселица!
ГОРОДОВОЙ. Да как вы смеете говорить в таком тоне!
БАЗАЛЬТОВ. Что хотите со мною делайте, но раньше, чем через сутки вам меня отсюда не выгнать! Мы тоже законы знаем-с! Верно ведь, Трифон, а?
ТРИШКА. Верно. Нету такого закону, чтобы дворянина взашей выгоняли на улицу.
БАЗАЛЬТОВ. Вот так! И довольно тут!! И я не потерплю, чтобы со мною обращались неподобающим образом!!! (Городовому.) Вы слышите это? Хам! Солдафон!! Держиморда!!! Да ты хоть понимаешь ли, с кем имеешь честь говорить?! Знаешь ли, ПЕРЕД КЕМ СТОИШЬ?! Я − ДВОРЯНИН! У меня в роду были русские князья и украинские гетманы!
ГОРОДОВОЙ (в замешательстве). Хм… Гм… (Нерешительно поглядывает на присмиревшую Домовладелицу. Собирается с духом.) Но только − чтоб через сутки… вас тут чтоб больше не было!
Уходит, уводя с собою плачущую от непосильного горя Домовладелицу.
Затемнения − нет.
ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ
ТРИШКА. Стало быть, Евгений Иваныч, съезжать теперича придётся?
БАЗАЛЬТОВ. Съезжать? Куда съезжать? Да мне и в этой квартире сносно живётся. Ну, чем не квартира? Уютная, светлая, просторная. И в хорошей, спокойной части города − всего только четыре раза обворовали за всё время. Для Ростова-на-Дону − это очень даже неплохо… Вот только надобно где-то срочно денег раздобыть.
ТРИШКА. Да где же их раздобудешь, если мы кругом в долгах как в шелках?