Базальтов пьёт. Выражение его лица меняется. Возвращает фляжку.
Ну как? Полегчало?
БАЗАЛЬТОВ. Фу-у-ух! (Вытирает губы рукавом.) Полегчало! А то я сперва было загрустил: что ж это, значит, так нарочно подстроено кем-то, чтобы целый почтенный род вымер, ради только того, чтобы эти деньги достались мне одному? У меня даже мысль мелькнула, а достоин ли я такой чести?
ТРЮФФЕЛЬ. Ну а сейчас как − мелькает?
БАЗАЛЬТОВ. Что мелькает?
ТРЮФФЕЛЬ. Мысль такая?
БАЗАЛЬТОВ. Не-а. Не мелькает. И вообще, я понял: вас зовут Мефодий Исаевич Трюффель!
ТРЮФФЕЛЬ. А я этого и не отрицаю. Как раз так я вам и представился.
БАЗАЛЬТОВ. И вы − князь тьмы! Мефистрюфель! Мефодий Исаевич Трюффель! Да-да, не отпирайтесь! Я ведь тоже когда-то читывал этого немецкого борзописца Фауста, который написал про Гёте, про то, как тот продал свою душу дьяволу.
ТРЮФФЕЛЬ. Друг мой, вы пьяны. Вино, которым я вас угостил, оказалось для вас чересчур крепким. Оно вскружило вам голову, милейший.
БАЗАЛЬТОВ. Мефистрюфель! Мефистрюфель! Мефодий Исаевич Трюффель! (Смеётся пьяно и беззаботно.) Уж коли такая сатанинская силища берётся за то, чтобы пробудить меня ото сна, то, значит, дело будет! Долгожданное дело! Вот она, та точка опоры, с помощью которой я смогу перевернуть весь мир! Ох, и разгуляюсь же я теперь!
Появляется Тришка. В руках у него корзина, накрытая тряпкою. Откуда доносится отчаянное кваканье.
ТРИШКА. Так что, Евгений Иваныч, ваше приказание выполнено: я вам наловил две дюжины лягушек. Не угодно ли посмотреть-с?
БАЗАЛЬТОВ. Хам! Холоп! Холуй! Харя неумытая! Убирайся вон со своими паршивыми лягушками!
ТРЮФФЕЛЬ. Любезнейший, отпустите поскорее на волю этих пресимпатичнейших животных и возвращайтесь поскорее сюда. Вашего барина пора укладывать спать. Он неплохо сегодня потрудился, а теперь ещё и перебрал вина. (Базальтову.) Итак, сударь, позвольте познакомить вас с этими бумагами. Вот они. Ваше дело поставить только подписи в этом месте, и ещё вот, пожалуйста, в этом…
Базальтов лихо подмахивает то, что ему подано.
Благодарю вас.
БАЗАЛЬТОВ (пьяным голосом). Надобно заметить: винцо ваше − удивительный эликсир.
ТРЮФФЕЛЬ. О! Теперь у вас будут и не такие напитки!
БАЗАЛЬТОВ (трезвым голосом). Ну уж, чёрта с два! Пить я больше не буду! Никогда! Или почти не когда!
ТРИШКА (растерянно). Так что же с лягушками делать? Неровён час они у меня там задохнутся под тряпкою!.. Эх, была не была! Пойду отпущу их на волю. Божьи всё-таки твари. Пущай себе живут. (Уходит.)
Затемнение. Занавес.
ЧАСТЬ ДВЕНАДЦАТАЯ
Ростовская квартира автора пьесы. Автор и его гость.
ТРЮФФЕЛЬ. Господин Полуботка! Что же это такое происходит! Вы ставите меня в какое-то двусмысленное положение. Теперь, когда я сыграл отведённую вами для меня роль, я почувствовал с особенною силой, хотя у меня с самого начала было подозрение, что вы меня просто надуваете!
АВТОР. Простите но я не понимаю: в чём вы усматриваете двусмысленность и надувательство?
ТРЮФФЕЛЬ. Ах! Не прикидывайтесь простачком! По условию нашего с вами контракта вы обязуетесь спасти честь нашего брата дьявола вы же напротив − в очередной раз валите всё на так называемую "нечистую силу"!
АВТОР. Помилуйте! Да с чего вы взяли?!
ТРЮФФЕЛЬ. А как же! Ведь подчиняясь вашей злой воле, я вынужден был упомянуть в недоброжелательной форме о нашем бывшем агенте, о нашем любимце − Петре Первом. Поверьте: мне это было очень неприятно делать.
АВТОР. Но в контракте ничего не сказано, что я должен выгораживать ваших агентов из числа людей. Если кто-то из людей и продался вашему ведомству, то это не значит, что…