АВТОР (спокойно глядя собеседнику в глаза). Как правильно называть эту речку − Темерник или Темерничка?
ТРЮФФЕЛЬ. Темерничка!
АВТОР. Так я и знал: женский род!
ТРЮФФЕЛЬ. Ещё бы не женский! Ведь всеми делами в этой вашей речке заправляет НИМФА!
АВТОР. Нимфа? Богиня? Женщина?.. (Мечтательно.) Вы видели её когда-нибудь?
ТРЮФФЕЛЬ. Видел.
АВТОР. Расскажите, какая она из себя?
ТРЮФФЕЛЬ (мнётся). Нимфа как нимфа. Довольно-таки привлекательная: голубоглазая блондинка в древнегреческом вкусе. Не в моём. Брови какие-то уж очень светлые да и − гордячка! А что?
АВТОР. Да так, ничего. А почему гордячка? Дала вам от ворот поворот?
ТРЮФФЕЛЬ. Да вам-то что за дело? Я же говорю: не в моём она вкусе. И вообще, я с нею мало знаком… Да к тому же и не люблю я этих курортных романов. Путёвка… ммм… то есть я хотел сказать КОМАНДИРОВКА у меня эта − очень уж напряжённая выдалась, особенно последние две тысячи лет были просто неимоверно тяжелы. Так что не до того было.
АВТОР. Скажите: за что ей такое наказание? Такой срам?
ТРЮФФЕЛЬ. Кому?.. Чему?.. Моей командировке, что ли?
АВТОР. Да нет − речке!
ТРЮФФЕЛЬ. Понятия не имею.
АВТОР. За что ей такой позор? Она родилась для красоты, для жизни и для продолжения жизни, а вместо этого, она страшно загрязнена!
ТРЮФФЕЛЬ. Не пойму: куда вы всё клоните и клоните?
Автор подсаживается к Трюффелю на диван.
АВТОР. Ведь вы можете спасти её!
ТРЮФФЕЛЬ. Кого − спасти?
АВТОР. Мою речку. Я хочу. чтобы из неё можно было просто пить воду!
ТРЮФФЕЛЬ. Ах, вот вы о чём! (Решительно встаёт.) Нет.
Берёт со стола тетрадь автора, взвешивает её на ладони и прячет в своём портфеле.
Да и весомость вашей работы не столь уж велика, чтобы претендовать на столь уж чрезмерную оплату − целая речка!
АВТОР (вставая). Ну тогда сделайте мою речку чище ровно на столько процентов, на сколько это позволяет объём работы, качество продукции.
ТРЮФФЕЛЬ. Нет, нет и нет! Ни на один процент. Ни на сотую, ни на тысячную долю процента! (Задыхаясь от гнева.) Ни даже на миллионную!
АВТОР. Но почему?
Трюффель мрачно молчит, зловеще улыбается.
ТРЮФФЕЛЬ. Неужели вы и в самом деле не понимаете − почему?
АВТОР. Не понимаю.
ТРЮФФЕЛЬ. О, наивность!
АВТОР. Верните мне мой исторический опус! Будем считать, что я не работал по вашему заказу с целью оправдать вашу деятельность в глазах высшего космического командования и земного человечества! Я не работал на вас, и мы друг другу не должны!..
ТРЮФФЕЛЬ (доставая тетрадь из портфеля). А вы и так не работали. Разве это работа?.. Баловство одно. (Возвращает было тетрадь автору, но в последнюю секунду словно бы передумывает.) А впрочем, я бы мог предложить вам оплату в одной неожиданной для вас форме. Хотите?
АВТОР. Смотря какая оплата.
Трюффель как бы невзначай прячет тетрадь туда же, откуда и брал.
ТРЮФФЕЛЬ. Глядите туда, в окно! Видите речку?
АВТОР. Вижу.
ТРЮФФЕЛЬ. А теперь внимание: РАЗ, ДВА, ТРИ!
Трюффель хлопает в ладоши, и происходит чудо: та стена, которая с окном, − раздвигается, и перед изумлённым автором предстаёт ЕГО РЕЧКА − в таком же зелёном убранстве, как и прежде, но без каких бы то ни было признаков двадцатого века и вообще − присутствия людей.
Эта форма оплаты называется "навеять сон золотой"! Именно так она проходит в наших платёжных ведомостях. Вот это − ваша Темерничка в том виде, в каком она была ровно тысячу лет тому назад. Здорово, не правда ли? А?
АВТОР (зачарованно). Да.
ТРЮФФЕЛЬ (скороговоркою и как бы сам себе). Неплохая плата, и товарный вид подходящий… хе-хе… (Громко и официально.) И вот вы можете прямо из своего кабинета пройти к ней, к своей речке, и поплавать в объятиях чистейшей воды, и попить её, и погулять по зелёному берегу, и не встретить там ни причала с лодкою, ни какого бы то ни было признака человеческого жилья; позагораете… Ну, что же вы стоите в нерешительности? Идите!