Найдя наконец один конец длиннющей тряпки, Джорджи стала заматывать ее вокруг себя, закрепляя узлом каждый виток.
Обманщица перевязывала себе грудь. Она думала, что ее тайна еще не раскрыта. Пирс презрительно фыркнул:
— На твоем месте я бы не стал обременять себя таким занятием.
Джорджи вскинула на него свои огромные золотисто-карие глаза и застыла в оцепенении. Вырвавшийся из груди крик перешел в сдавленный стон, когда девушка стала прикрывать свою наготу холщовыми тряпками, выпадающими из дрожащих пальцев.
Она глянула на свои ноги, а потом опять на Пирса. Вдруг Джорджи бросилась к койкам и поспешно нырнула под одеяло.
Пирс даже не пытался сдержать смех и не стал изображать из себя джентльмена, когда услышал возню с простынями и одеялами на нижней койке. Ехидно ухмыляясь, он свесился с койки и посмотрел вниз, но увидел только завернутый в одеяло комок. Неужели она и впрямь думала, что если залезет с головой под одеяло, то спрячется и уйдет от расплаты?
Пирс спрыгнул с верхней койки и присел рядом с Джорджи.
Завернутый комок откатился от него дальше к стенке.
Упиваясь местью, Пирс снял висевший на ступеньке лесенки сюртук и достал из внутреннего кармана манильскую сигару и спички, а затем отбросил сюртук в сторону. Он небрежно чиркнул спичкой о стойку кровати и закурил, удобно усевшись нога на ногу. Пирс сделал несколько затяжек, не спуская взгляда с судорожно дышавшего комочка, прижавшегося к стене.
Джорджи была испугана, как загнанный в угол кролик, и видит Бог, у нее были на то веские причины.
Когда Пирс ждал пробуждения Джорджи, ему не раз приходила в голову мысль убить дрянную девчонку. Он вспомнил, как она несколько раз назвала его бессовестным шулером… и в это время, как сама «прекрасная дочь Юга» была непревзойденной мошенницей. Нахальная, горластая и насквозь лживая. Просто маленькая волчица.
Лишь одно удерживало Пирса от намерения немедленно удушить мерзавку — их будущий ребенок… Да, пожалуй еще, в чем он неохотно сознавался себе в минуты слабости, неизгладимая память о великолепной и остроумной молодой леди, которая однажды отдалась ему вся без оглядки, охваченная в тот момент беззаветной любовью. Лишь на один волшебный вечер она забыла себя, поверила в него и в ту игру, которой ей захотелось развлечься.
Не желая поддаваться грозящей охватить его слабости, Пирс сделал над собой усилие, чтобы вновь разжечь в своем сердце совсем было угасший гнев.
— Сегодня вечером я поговорю с капитаном Бэйли, — начал он.
При звуке первых его слов Джорджи подскочила, но больше не сделала ни одного движения.
— Я уверен, ему доставит огромное удовольствие сделать из тебя порядочную женщину. Я распоряжусь, чтобы к завтрашнему дню все подготовили к свадебной церемонии.
Джорджи бросилась к Пирсу, налетела на него, и также быстро отскочила, выглядывая из-под одеяла. В ее взгляде сквозило недоверие.
— Ты собираешься на мне жениться? А как же все… хм-м-м?.. — она отвела взгляд в сторону и снова накрылась с головой одеялом.
— Поверь, — сказал Пирс, стараясь, чтобы его уверенный голос не дрогнул и не выдал охватившего его смятения. — Я делаю это не для тебя, а для ребенка. Ни один мой ребенок не будет носить клеймо незаконнорожденного. Поэтому я сделаю для тебя все необходимое, пока он не родится, и я не подыщу для него кормилицу. Потом я отправлю тебя к твоему окаянному папаше. Вы стоите друг друга.
Из-под одеяла снова появилась взъерошенная голова.
— Ты хочешь оставить ребенка себе?
Пирс поднялся и посмотрел в огромные лживые глаза, наполненные отчаянием.
— Ты ж не думаешь в самом деле, что я могу доверить тебе ребенка, чтобы ты его испортила?
Не дожидаясь ответа, Пирс повернулся, подошел к двери, отбросил щеколду и вышел из каюты, громко хлопнув дверью.
Он сказал все, что хотел.
На следующий день Пирс должен был официально сообщить о свадьбе. К огромному облегчению Джорджи миссис Гейбл принесла ей еду в каюту. От мысли, что ей придется предстать перед пассажирами и всей командой, у Джорджи переворачивалось все внутри. Это было гораздо хуже, чем штормящее море.
Тем не менее, по суровому, но сочувственному отношению миссис Гейбл Джорджи стало ясно, что Пирс никому не рассказывал о ее двойной игре. Но, Господи помилуй, воинственная матрона еще обо всем ее допросит.
До решающего момента оставался всего час. Джорджи стояла на маленькой табуретке в просторной каюте Гейблов и изо всех сил старалась, чтобы никто не заметил ее страданий. Чтобы не упасть, она оперлась на столбик кровати, а в это время пожилая дама облачала ее в изысканный красный шелк с золотым шитьем.
— Не знаю, как вас благодарить за то, что вы позволили мне одеть это малайское свадебное платье. Я его просто не заслужила после всей моей лжи.
Миссис Гейбл отвлеклась от укладывания складок блестящей ткани, облегающей бедра девушки.
— Я не знаю, что вас заставило поступиться принципами морали и толкнуло на связь с мистером Кингстоном, и по правде сказать, предпочитаю оставаться в неведении. Но несмотря на вашу ложь, вы были приятной и любезной попутчицей. Считайте, что я его дала вам взаймы в честь вашего дня рождения. Кстати, сколько вам исполнилось?
— Восемнадцать.
— Такая молодая, — пробормотала миссис Гейбл, доставая брошь с драгоценными камнями, которая лежала в ящичке, украшенном причудливой резьбой. Ящичек стоял на узком столе, прикрепленном к стене. Собрав сборки на плече Джорджи, миссис Гейбл проткнула их иголкой и застегнула брошь, затем она отошла в сторону и придирчиво осмотрела пышный восточный наряд.
— Да, просто великолепно. Можете сойти с табуретки.
Джорджи тоже осмотрела платье и повернулась к пожилой даме.
— Платье замечательное, но вам не кажется, что учитывая мои обстоятельства, красный цвет будет неуместным?
— У нас — да. Но на этом корабле все знают, что на Востоке красный — это цвет праздника. А разве есть праздник, более торжественный, чем свадьба? Я заплатила за этот костюм целое состояние. Но, как я сказала моему любимому упрямому муженьку, какой-нибудь молодой китаец, разбогатевший на золотых приисках, с радостью избавит нас от него и приобретет для своей новой, только что купленной невесты, а мы хорошо на этом заработаем. А потом, кто знает, может быть, Всевышний хочет, чтобы что-то смогло поднять вам сегодня настроение.
Мысль о том, что Всевышний знал все ее слова и поступки, усиливало чувство вины и почти полностью лишила Джорджи сил. Где ей взять силы, чтобы через час выйти на палубу? Как посмотреть в глаза Пирсу и всем остальным?
Миссис Гейбл смотрела на нее, как будто ждала ответа.
— Я, э-э… Так вы хотите продать этот наряд? Вы что-то сказали о купленной невесте?
— Да, на Востоке некоторые не заботятся о своих дочерях. Если отцу нужны деньги, он продает дочь.
— Какой ужас, — Джорджи не могла представить, чтобы ее отец продал свою единственную дочь. Но сама-то она поступила еще хуже. Она так мало ценила то, что она женщина, отбросила все в сторону ради вольной жизни пароходного юнги. Может то, что с ней произошло, и есть кара Всевышнего. Она отвергла все, для чего ее создал Господь. А теперь вынужденное замужество с человеком, которого она любит всем сердцем, но у которого есть полное право ее также сильно ненавидеть.
— Да, кстати, о нетерпеливых женихах, — весело сказала миссис Гейбл, и ее веселость только усилила боль, терзавшую Джорджи. — Ваш жених, мистер Кингстон, настоял на немедленном венчании, а это верный признак того, что он порядочный человек и очень к вам привязан. Поэтому, выше нос, а то вы уткнетесь им в палубу. А сейчас присядьте к туалетному столику. Что было, то прошло. Считайте сегодняшний день началом новой жизни.