Она бы бросилась в реку, чтобы положить конец своему жалкому, бесполезному существованию, если бы могла заставить себя подвергнуть девочек из приюта такому испытанию.
Как только Жасмина переступила порог приюта святой Марии, к ней бросилась маленькая Мэгги с напряженным от испуга милым маленьким круглым личиком и с мокрыми от слез голубыми глазами.
— Мисс Жасмина, я думала вы ушли от меня навсегда!
Жасмина погладила девочку по белокурым волосам, а свободной рукой вытерла свои собственные слезы.
— Детка, у меня умер отец.
— Я знаю, сестра Филомена сказала мне. — Голос у девочки задрожал, дрожали и ее тонкие руки, обнимавшие Жасмину за талию.
Мэгги прижалась к Жасмине изо всех сил, и Жасмина вдруг подумала, что она может удочерить Мэгги. Она понимала, что опекуны приюта так же, как и городской опекунский совет, предпочли бы отдать девочку какой-нибудь супружеской паре, но в приюте было так много детей, а людей, желающих усыновить их, так мало! Жасмина решила поговорить о девочке с директрисой приюта матерью Мартой. В конце концов ей больше не нужно было ухаживать за отцом-инвалидом.
Вечером того же дня Жасмина вышла из приюта и села в свой кабриолет, чтобы ехать домой. Эфраим обычно привозил и увозил ее с работы, но в то утро у старого раба так разыгрался ревматизм, что Жасмина настояла на том, чтобы он весь день отдыхал. Ее лошадь Шуга казалась странно возбужденной. Обычно она была такой послушной, но сегодня она поднималась на дыбы и ржала, отказываясь подчиняться Жасмине.
— Тихо, Шуга, — просила она, натягивая поводья. Вдруг лошадь дернулась, и неуправляемый кабриолет понесся по шумным улицам по направлению к обрыву на окраине города. Натянутые поводья еще больше раздражали лошадь. Жасмина чувствовала, как у нее на верхней губе выступил пот, а руки занемели от напряжения, в то время как пролетка неслась в гору.
Жасмина в ужасе смотрела в сторону двухсотметрового обрыва и на серые воды Миссисипи внизу. Дорога была очень узкой и в этом месте поворачивала; стоит лошади оступиться — и они полетят вниз и разобьются насмерть!
Жасмина уже совсем отчаялась, когда вдруг увидела всадника, скачущего рядом с кабриолетом.
— Тпру, тпру! — закричал он, схватив поводья и натягивая их. Наконец ему удалось остановить лошадь. Спешившись, он еще некоторое время успокаивал ее, храпящую и взмыленную, потом, не снимая перчаток, внимательно осмотрел поводья. И только когда лошадь совсем успокоилась, он повернулся к Жасмине:
— С вами все в порядке, мадемуазель?
Жасмина в изумлении смотрела на спасшего ее француза. Высокий, широкоплечий и худощавый, он был одет в модного покроя шерстяной сюртук коричневого цвета и темно-желтые брюки, заправленные в черные блестящие сапоги.
Он подошел к ней ближе и она смогла разглядеть его лицо под полями белой шляпы. Это было очень загорелое и мужественное лицо, а его черные глаза смотрели так напряженно, что Жасмина ощутила внутреннюю дрожь. В следующий момент мужчина улыбнулся, обнажая ровные белые зубы за полными чувственными губами, и ее напряжение тут же прошло.
— Да, у меня все в порядке, — наконец ответила она своему храброму спасителю. — И благодарю вас, сэр. Кажется, вы спасли мне жизнь.
— Это большая честь для меня оказать вам помощь, мадемуазель, — ответил он, сдержанно поклонившись. Он указал на лошадь: — Ваша лошадь — она часто показывает норов?
— Нет, нет, — уверила его Жасмина. — Обычно она такая послушная! Я так удивилась, когда она понесла. — Она нахмурилась: — Не могу себе представить, чем это было вызвано.
Незнакомец пожал плечами и смахнул пылинку со своего элегантного сюртука.
— Лошади очень горячие животные. Может, она увидела змею на дороге.
— Вполне возможно, — согласилась Жасмина.
Француз улыбнулся, пристально глядя на нее.
— Мадемуазель, вы позволите мне проводить вас домой?
— Нет, нет! — ответила Жасмина смущенно. — Я не хочу обременять вас.
— С каких это пор провожать красивую леди до дома считается обременительным? — спросил он галантно.
Жасмина почувствовала, как она покраснела от комплимента. Никто до сих пор не называл ее красивой. Более того, она чувствовала себя далеко не элегантно одетой в своем простом черном муслиновом платье и поношенной шляпке.
— Пожалуйста! В этом нет необходимости, — умоляющим голосом проговорила она, чувствуя на себе неотступный взгляд его черных глаз.
— Нет, нет, это как раз необходимо, — возразил ее спаситель. — А если ваша лошадь понесет опять? — И, глядя в упор на Жасмину, добавил: — Она явно нуждается в твердой мужской руке.