– Мы вернемся через шесть часов, если только ты не решишь пришвартоваться на ночь, – нарушил молчание Белькур.
– Я планирую остановиться перед Граблями Дьявола. Возможно, паводок переместил их, так что проходить это место лучше при свете дня.
Маккензи с облегчением вздохнул и с шумом отхлебнул кофе.
Хэл усмехнулся. Он, конечно же, любит рисковать и способен провести судно по самому узкому из фарватеров, но вряд ли захочет проходить Грабли Дьявола ночью.
– Вот и хорошо, – промолвил Белькур умиротворенно. – Увидимся во время смены вахты в шесть утра. Удачи, мои друзья.
Вдвоем с Маккензи они покинули капитанский мостик, сбегая вниз по трапу, как мальчишки, удирающие от дождя.
Небо прорезала стрела молнии, прогремел гром. Высокое дерево на берегу с громким треском раскололось и медленно повалилось.
Бросив на него мимолетный взгляд, Хэл вновь сосредоточил внимание на реке. За час до захода солнца мир окутала черная мгла, разрываемая лишь вспышками молний.
С главной палубы донесся голос Сэмпсона, и О'Брайен позвонил в колокол, а спустя мгновение «Красотка чероки» уже кипела бурной активностью. Матросы и обслуживающий персонал задраивали иллюминаторы, закрывали трубы и вентиляционные отверстия специальными холщовыми накидками. О'Брайен церемонно выбил трубку, отмечая начало ночного пробега «Красотки». Глаза рулевых будут теперь прикованы к реке и берегам впереди, и ни один огонек или искорка на судне не должны отвлекать их внимание.
Новая вспышка молнии озарила тучи, за ней последовали вторая и третья. Окрестности огласились шипением и треском. Хэл не мог не признать, что такой неистовой грозы давно не видел.
Продолжая управлять судном, он напряженно вглядывался в реку в поисках малейших изменений потока. Стоячая волна свидетельствовала о затопленной коряге, рябь на воде – об отмели, вздутие воды – о внутреннем изгибе фарватера, меняющем его русло.
Уильям послушно повторял все движения Хэла; теперь они работали слаженно, как одна пара рук.
– Во время грозы вы обычно становитесь на причал? – поинтересовался Уильям.
– Нет, – ответил Хэл, а Виола засмеялась.
– Молния редко попадает в речные суда, – объяснила она. – Ветер представляет куда большую угрозу, поскольку может перевернуть судно.
– Но это справедливо скорее для Огайо или Миссисипи с продолжительными отрезками прямой воды, – уточнил Хэл. – Мы, конечно, остановимся в случае необходимости, если таковая возникнет.
Хэл и Уильям благополучно выполнили очередной поворот; их путь теперь почти непрерывно освещали вспышки молний и сопровождал громкий треск.
Решив, что настало подходящее время для вопросов, пока они одни, Хэл прикрыл переговорную трубу с машинным отделением и обратился к сестре:
– Ты не в курсе, Николас Леннокс был любовником матери?
Виола молчала.
– Скажи мне правду сейчас, пока мы живы. – Голос Хэла прозвучал с непривычной мягкостью. – Я не люблю вступать в бой, не зная, какое оружие заготовил против меня неприятель.
– Он был ее любовником десять лет, – ответила Виола нехотя.
– Их связывало что-нибудь еще, кроме физической близости? – Мать постоянно внушала мне, что я должен отправиться на Юг и воевать за дело конфедератов. Подозреваю, что она не только языком чесала, но и предпринимала кое-какие меры – например, шпионила или отправляла на Юг оружие.
– Так оно и было, – ответила Виола чуть слышно. – Как ты догадался?
Вот проклятие! Хэл надеялся услышать опровержение. Отец точно не вынес бы, если бы узнал, что его жена была предательницей.
По крыше рубки застучали первые тяжелые капли дождя.
– Во время войны много болтали, – заговорил Хэл хрипло, – о ее странном для дамы интересе к докам Цинциннати и армейским штабам например. И еще о ее флирте с видными людьми.
– Все это правда. Полагаю, Николас Леннокс помогал нашей матери в подрывной деятельности – в частности, переправлял оружие мятежникам.
Виола прислонилась лбом к спине мужа, и он тут же пробормотал что-то утешительное.
Хэл сопоставил кое-какие факты.
– Росс, вероятно, о чем-то пронюхал и заставил тебя выйти за него замуж. Какая жалость, что я ничего не знал, иначе утопил бы его в Огайо, чтобы тебе не пришлось с ним мучиться.
– Ну уж нет! Если бы я не стала женой Росса, а потом не похоронила его, то никогда не познакомилась бы с Уильямом, – возразила Виола, повышая голос, чтобы перекричать усиливающийся стук дождя по жестяной крыше.
Уильям снова сказал ей что-то по-ирландски, и она прыснула.
В этот миг новый разряд молнии озарил небо зловещим зеленым огнем, и тут же в рубку ворвалась Розалинда.
– Добрый вечер, – выдохнула она. Ее простое повседневное платье прилипло к телу, обтянув французский корсет.
– Здравствуй, любовь моя, – ответил Хэл.
Он мог бы предвидеть, что его маленькая картежница никогда не пропустит опасного приключения, подобного этому. Раз уж она пришла, то нужно чем-то занять ее голову. Он открыл переговорную трубу, чтобы Нортон мог слышать каждое слово.
– Розалинда, ты помнишь три мертвых дуба на вершине обрыва вблизи Спринг-Крик?
– Это те деревья на обрыве, частично подмытом с южной стороны?
– Точно. Теперь смотри внимательно и подай нам сигнал, как только их заприметишь. Через боковые окна ты увидишь гораздо больше, чем мы сквозь щели между досками.
Розалинда заняла положение у окна, выходящего на ту сторону, где ожидалось появление Спринг-Крик.
– Вот он, Хэл, – сказала она спустя несколько минут, – десять румбов по правому борту и примерно в миле отсюда.
Хэл посмотрел в указанном направлении, щурясь от задуваемых в щели водяных брызг. Вспышка молнии осветила берега и группу деревьев. Розалинда не ошиблась. Благодаря бурному потоку они достигли приметного места раньше, чем он предполагал.
– Нортон!
– Да, командир?
Хэлу пришлось кричать, чтобы быть услышанным сквозь стук дождя, барабанившего по крыше, громче, чем полковой оркестр.
– Притопи двигатели и будь готов к столкновению с препятствиями. Мы пойдем у Спринг-Крик новым фарватером.
Если Господь смилуется, они ни во что не врежутся и котлы не сорвет со стоек, подумал он.
– Слушаюсь, командир. Я передам информацию мистеру Сэмпсону.
– Спасибо. Вы, дамы, будьте готовы держаться крепче; сейчас нас немножко потрясет.
Хэл молил Бога, чтобы они уцелели и их не раскидало во все стороны, если «Красотка» наскочит на топляк, раздерет днище или лишится капитанского мостика, снесенного торчащими ветками. Ничего не поделаешь: чтобы нагнать Леннокса, он просто обязан сократить путь.
Вскоре перед носом «Красотки» замаячили три старых дерева, за которыми Миссури должна была сворачивать налево – там проходило ее русло неделю назад, – однако поток, вместо того чтобы сделать поворот, продолжал нестись по прямой.
Миссури прокладывала себе новый маршрут, выпрямляя массивную излучину заводи и сокращая путь до Канзас-Сити по меньшей мере на двадцать речных миль. Но успела ли она снести дубы у основания излучины? Не разнесут ли древние деревья «Красотку чероки» в щепки?
«Полный вперед!» – этот приказ Хэл передал в отделение без малейшего колебания.
– Дай ей жару, Нортон! – прорычал он. – А вы держитесь, леди!
Теперь он направлял свою любимую «Красотку» в неизведанные воды, освещаемые лишь вспышками молний. Подрагивая, судно устремилось вперед, завывая двигателями и выплевывая в небо облака золы. Сквозь зазоры между досками в рубку хлынула вода, заливая Хэлу глаза, и Цицерон тут же разразился лаем, словно хотел выразить поддержку хозяину.
Прямо перед «Красоткой» вырос ряд ив, отмечая край суши, являвшейся когда-то островом; между деревьями имелся просвет, где Миссури кипела и пенилась в титаническом усилии уничтожить землю.