— Ага, точно. — Эйб достал из кармана ролейдз[3] и закинул в рот несколько таблеток. — Давай-ка покончим с этим.
Гнетущее чувство, какое испытывал Эйб, все усиливалось. Он не выносил чужих слез, хотя должен был уже привыкнуть. Взрослые мужчины со слезами умоляли дать им еще один шанс, когда он задерживал их за управление автомобилем в нетрезвом состоянии. Женщины неоднократно припадали к его плечу, рыдая по поводу ничтожной дорожной аварии или пропавшей собаки. Но, несмотря на свой опыт, Эйб так и не привык в бурному выражению чувств, и дело только осложнилось, когда он открыл дверь Гаса и обнаружил, что маменькин сынок, о котором они говорили, на самом деле девочка ненамного старше Эмили, дочери Джоуи.
Что касается Карлин Линдер, она не слышала приближающихся шагов, и когда увидела Эйба, то первым ее движением было бежать. И кто стал бы ее винить? Эйб был крупный мужчина и в крошечной комнате на чердаке казался просто громадным. Но вообще-то Эйб не обращал на Карлин особенного внимания. Его гораздо больше занимало то, что он видел перед собой, то, что удивило его гораздо больше, чем плачущая девочка: в комнате было безукоризненно чисто.
Карлин поднялась с постели, она поняла, что Эйб полицейский, еще до того, как он представился, и на один ошеломляющий миг ей показалось, что сейчас ее арестуют, может быть, даже предъявят обвинение в убийстве. Вместо того Эйб подошел к шкафу и обнаружил, что рубашки там аккуратно развешаны на плечики, а ботинки выстроены в ряд.
— Гас всегда содержал комнату в таком порядке?
— Нет. Обычно его одежда валялась по всему полу.
Джоуи оставался в коридоре вместе с Мэттом Фаррисом. Когда он заглянул в комнату, ему не понравилось то, что он увидел. Очередная ученица Хаддан-скул, решил он, избалованная девчонка, которая разражается слезами каждый раз, когда не удается заполучить то, чего ей хочется.
— Наверное, стоит отвезти ее в участок. И там допросить.
Джоуи обладал способностью говорить не то, что нужно, и не в том месте, и этот раз не был исключением. Не успел Эйб заверить Карлин, что они не сделают ничего подобного, как девочка выскочила из комнаты. Промчалась по коридору, сбежала по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки разом.
— Блистательный ход. — Эйб развернулся к Джоуи. — Она, может быть, знала что-нибудь, а ты вломился и напугал ее.
Джоуи подошел к шкафу, пошарил на верхней полке.
— Вот оно! — Он достал полиэтиленовый пакетик с марихуаной и перебросил его Эйбу. — Если она есть, я всегда ее найду! — с гордостью сообщил он.
Эйб опустил марихуану себе в карман, может, пригодится, а может быть, и нет. Как бы то ни было, он не мог понять, как в комнате, такой чистой и аккуратной, могли столь легкомысленно забыть пакетик «травки».
Пока Мэтт Фаррис обрабатывал поверхности в поисках отпечатков пальцев, Эйб подошел к окну посмотреть, что видел отсюда утонувший мальчик. Окно находилось на такой высоте, что можно было разглядеть птичьи гнезда на ивах, дроздов, парящих над церковной колокольней в городе. С этого наблюдательного пункта леса на дальнем берегу реки казались бесконечными, целые акры боярышника и остролиста, диких яблонь и сосен. Ни пылинки на подоконнике, отметил Эйб, и на стекле тоже ни пятнышка.
— Возможны два сценария. — Джоуи подошел и встал рядом с Эйбом. — Либо парень сознательно убил себя, либо обкурился, потерял ориентацию и случайно утонул.
— Но ты не говоришь о возможности несчастного случая, — заметил Эйб.
— Из того, что я слышал, получается, что парень был неудачник. — Понимая, до чего может договориться, Джоуи быстро пошел на попятный, чтя память Фрэнка. — Я не хочу сказать, что только неудачники лишают себя жизни. Я вовсе не об этом.
— Жаль, что Келли нет. — Эйб не собирался говорить о Фрэнке. Не здесь. Не сейчас. — Мне все-таки хотелось бы получить фотографии этой комнаты, и я знаю, как это сделать.
Он заметил внизу на дорожке женщину с фотоаппаратом и кивком указал на нее Джоуи.
— Ничего себе, — сказал Джоуи. — Классная задница.
— Я показываю тебе на фотоаппарат, ты, идиот!
— Ага, я так и понял, что тебя привлек именно фотоаппарат.
Бредя через зеленую лужайку, Бетси Чейз размышляла, не она ли последней видела Гаса Пирса живым. Она не могла забыть момент, когда он перелез через кладбищенскую ограду, расстроенный ссорой с Карлин. Могла ли Бетси сделать что-нибудь, чтобы спасти его? Что, если бы она окликнула его, когда он растворился в лесу, что, если бы вышла вперед? Смогла бы она изменить то, что должно было произойти? Могло ли одно-единственное слово повернуть судьбу несчастного мальчика в другое русло, как одна-единственная звезда может указать дорогу в буране?
Фотоаппарат Бетси, как обычно, ободряюще хлопал ее по боку, но она чувствовала себя ошеломленной, голова шла кругом, может быть, из-за того, что она внезапно вышла с сумрачной, тенистой тропинки под лучи предзакатного солнца. В тени, отброшенной недавней смертью, даже от рассеянного солнечного луча могла закружиться голова. Бетси привалилась к одному из плакучих буков, чтобы восстановить равновесие. К несчастью, рядом гнездились лебеди. Они так ревностно охраняли свою территорию, что любой здравомыслящий человек пошел бы дальше, но Бетси посмотрела в видоискатель и начала наводить резкость. Она предпочитала смотреть на мир через стекло, однако продолжить ей не удалось, потому что ее кто-то окликнул. Бетси приставила козырьком руку ко лбу. На крыльце «Мелового дома» стоял человек, и его взгляд был устремлен на нее.
— Это фотоаппарат? — спросил человек.
Что ж, это было совершенно очевидно, но не более очевидно, чем тот факт, что глаза человека были светлые, прозрачно-голубые, и он обладал тем взглядом, какой запросто пригвождает человека к месту, лишая способности или желания двигаться. Бетси почувствовала себя одним из тех кроликов, которых встречала, гуляя в сумерки: хотя было совершенно ясно, что надо удирать, они оставались на месте, окаменевшие, даже когда такое поведение грозило неминуемой бедой.
Эйб двинулся к ней, так что удирать было бы глупо. Когда он достал удостоверение личности, Бетси мельком взглянула на фотографию. Эти фото на документы обычно нелепы, портрет из ГУЛАГа или с каторги, но этот человек казался симпатичным даже на своем фото в удостоверении. Лучше не смотреть слишком долго, Бетси знала, чего ей лучше не делать. Он был самый красивый мужчина из всех, кого она видела в Хаддане, а считается, что красивые мужчины никого не любят так сильно, как собственное отражение в зеркале. Однако Бетси невольно отметила несколько основных фактов, изучая его удостоверение: дату рождения, а заодно имя и цвет глаз, о которых она уже знала, что они поразительно голубые.
Эйб объяснил, что ему нужно, и повел ее к «Меловому дому». Пока Бетси шла рядом с ним, она не сводила глаз с лебедей, ожидая, что птицы нападут, шипя и хватая клювами за одежду и ботинки, но ничего такого не произошло. Один просто выглянул из гнезда, а второй продолжал шагать по дорожке, отчего Бетси прибавила шаг.
— Я видела Гаса Пирса прошлой ночью, — начала она вдруг рассказывать детективу. — Наверное, это было как раз перед тем, как он побежал к реке.
Эйб часто замечал, что люди выдают больше информации, чем от них требуется, без малейшего принуждения они отвечают на тот самый вопрос, который еще не был задан, сообщая детали, о которых сложно догадаться.
— Он был вчера не один.
Бетси кинула на дорожку крошки, завалявшиеся в кармане, но лебедь презрительно отнесся к ее угощению и поспешил вслед за ними, шлепая лапами по бетону. Слава богу, они уже подходили к спальному корпусу.
— Со светловолосой девочкой? — спросил Эйб.
Бетси кивнула, удивленная тем, что он знает.
— Они ссорились на старом кладбище.
— Настолько серьезно, чтобы он из-за этого убил себя?
— Все может быть. — Что с ней такое? Она, кажется, была не в состоянии замолчать, словно молчание в присутствии этого человека было гораздо опаснее, чем слова. — Сложно сказать, как может отреагировать влюбленный человек.