– Раз уж такое дело, – отвечал старший атаман, – то ложись отдыхать, а я отправлюсь в поместье и дам хорошую взбучку этому лысому проходимцу. Эй, подать мою лошадь! – приказал он стоявшим возле него разбойникам.
Вскочив на оседланную лошадь, старший атаман вместе с остальными разбойниками с боевым кличем стал спускаться с горы.
Лу Чжи-шэнь пил вино, когда вбежал работник и доложил:
– Сюда едет старший вожак, и с ним все разбойники!
– Ну что же, бояться нам нечего! – сказал на это Лу Чжи-шэнь. – Я буду сбивать их с ног, а вы, знай, вяжите. Потом вы передадите их властям и получите вознаграждение. Подай-ка мне кинжал!
Лу Чжи-шэнь тотчас снял рясу, подоткнул полы халата, подвесил к поясу кинжал.
Затем он большими шагами, с посохом в руке, вышел на ток. Там он увидел, что к поместью приближается главный атаман разбойников, окруженный большой толпой с факелами в руках. Подъехав к дому, атаман вытянул вперед свою пику и вскричал:
– Где этот лысый осел? Давайте-ка его сюда, – посмотрим, кто кого!
Эти слова взбесили Лу Чжи-шэня.
– Ах ты, грязная тварь! Я тебе покажу, кто я такой! – закричал он и с силой начал вращать над головой своим посохом.
Но предводитель разбойников опустил свою пику и громко крикнул:
– Обожди, монах! Не двигайся! Твой голос мне очень знаком. Скажи, как тебя зовут?
– Мое имя – Лу Да, – отвечал Лу Чжи-шэнь. – Я командир пограничных войск старого Чуна. Мне пришлось уйти из мира, постричься в монахи, и теперь меня зовут Лу Чжи-шэнь.
При этих словах старший атаман расхохотался и, соскочив с коня, низко поклонился Чжи-шэню.
– Старший брат мой, – сказал он, – как ты жил после нашей разлуки? Ну, теперь-то мне понятно, в чьих могучих руках побывал мой приятель.
Не разобрав как следует, в чем дело, и боясь какого-нибудь подвоха, Лу Чжи-шэнь отскочил на несколько шагов назад, однако посохом размахивать перестал. Присмотревшись к своему противнику, лицо которого освещали факелы, он узнал в нем бродячего продавца лекарств, учителя фехтования Ли Чжуня, по прозвищу «Победитель тигров».
Обычное приветствие – «Выражаю тебе свое почтение» – не было принято среди военных и вольных людей, так как по звучанию смысл его совпадал со словами: «Признаю поражение». Поэтому и солдаты и разбойники из суеверного страха избегали произносить его, заменяя другим выражением, сулившим удачу.
Отвесив низкий поклон, Ли Чжун выпрямился, подошел к Лу Чжи-шэню и сказал:
– Старший брат мой, почему ты стал монахом?
– Пойдем в комнату, расскажу, – ответил ему Чжи-шэнь.
Наблюдавший эту сцену хозяин поместья подумал: «Верно, этот монах одного с ними поля ягода», – и от такой мысли ему стало не по себе.
Войдя в дом, Лу Чжи-шэнь надел рясу. Затем они с Ли Чжуном уселись в гостиной и начали подробно вспоминать прошлое. Лу Чжи-шэнь занял главное место и позвал хозяина Лю. Но старик не осмеливался даже показаться. Тогда Лу Чжи-шэнь крикнул ему:
– Да ты не бойся, хозяин, этот человек все равно, что мой брат.
Услышав слово «брат», старик еще больше испугался и, не решаясь перечить Чжи-шэню, вошел. Они расселись, второе место занял Ли Чжун, а хозяину досталось третье.
– Вам двоим, – начал Лу Чжи-шэнь, – я могу рассказать всю правду о том, что со мной произошло. После того как тремя ударами кулака я убил в Вэйчжоу мясника Чжэна, я бежал в уездный город Яньмынь, в округе Дайчжоу. Здесь я встретил старика Цзиня, которому помог выбраться из города. Старик не поехал, как предполагал, в Восточную столицу. Встретив по дороге своего знакомого, он отправился в Яньмынь, где и остался жить. Дочь свою он отдал в жены местному богачу Чжао. Когда я познакомился с этим богачом, мы понравились друг другу. На мою беду власти продолжали усиленно разыскивать меня, и поэтому Чжао помог мне постричься в монахи в монастыре на горе Утай. Игумен этого монастыря – Чжи-чжэнь считался его сводным братом. Устроив меня в монастыре, Чжао оплатил все связанные с этим расходы. Став монахом и находясь в монастыре, я дважды напился пьяным, наскандалил в храме, и игумен дал мне письмо и отправил в Восточную столицу, в монастырь Дасянго. В письме он просит настоятеля этого монастыря Чжи-цина принять меня и определить на какую-нибудь должность при монастыре. Все это и привело меня сюда. В эту деревню я попал вечером в поисках ночлега. И, конечно, уж я никак не ожидал встретить здесь тебя, брат. Однако какого же это молодца я здесь вздул? И как ты сам очутился здесь?