Лесник был дома.
Разглядев в сенях родича, вымокшего до нитки, он всплеснул руками:
— Мать честная! Вот уж кого не чаял увидеть! Где ж ты шатался всё это время?!
— Шатался, — скривил губы майор. — Морошку искал.
— Морошку? Её под конец июля надо искать. Ох, что же это я, старый пень, не о том базлаю! Проходи, Максимушка, проходи, сейчас переодёжку сухую поищу.
— Я не один.
— С хлопцами Юлия Антоновича? — догадался Пахомыч.
— Ты их знаешь? — поднял брови Максим.
— Так ведь они сначала ко мне пришли, когда ты заблудился, пошли искать тебя все вместе. Потом этот грузин в лесу повстречался.
— Мзилакаури, подполковник.
— Вроде он, фамилию не выговоришь без ста граммов.
— А после?
— Да ничего после, я в лес перестал ходить, полицаи там по кустам шныряют, всё зацепить норовят. А вы вот сами пришли, слава богу. Зови своих пацанов, что стоишь? Сегодня третье, Мефодий, а по приметам, если на Мефодия дождь силён, прольёт сорок дён. Отсюда окромя как по железке и не выедешь.
Максим вышел из дома, приглашающе махнул рукой.
Брызгалов открыл калитку, и оперативники, такие же мокрые, как и он сам, проследовали в хату лесника.
Пахомыч и его жена Евгения Евграфовна принялись хлопотать вокруг гостей, с которых на пол в сенях стекли лужицы воды, и вскоре все пятеро разместились вокруг стола в горнице, одетые в сухое. Не всем досталась одёжка по размеру, однако не ворчали, понимая, что у хозяев не склад и не мануфактурный магазин.
Евгения Евграфовна расстаралась, вынесла всё, что у неё было из съестных припасов, и гости набросились на домашние соленья, грибы, жареную картошку и наспех приготовленные блинчики.
Савелий заикнулся было о пиве, но Брызгалов так на него посмотрел, что лейтенант стушевался, уткнулся виновато в тарелку и на предложение Пахомыча отведать медовухи ответил отказом:
— Прости, отец, пошутил я, мы в тверёзости воспитаны.
После обеда собрались на веранде, обращённой не к улочке хутора, а к лесу.
Пахомыч хотел оставить гостей одних, понимая, что им надо посовещаться, но Максим его остановил:
— Погоди, дядь Коль, разговор есть.
Старик вернулся, набрасывая на плечи ватную безрукавку; дождь не прекращался, и на улице похолодало.
— Может, ещё чаю поставить? Я в киоск за баранками сбегаю.
— Мы скоро уедем, не до чаю. Скажи, пожалуйста, что тут происходило, пока мы… отсутствовали?
— Суета суёт, как говорится, — пожал плечами лесник. — Полицаи мельтешили, по пять раз на дню заглядывали, всё расспрашивали, видел я кого али нет.
— А ты видел?
— Кого ж я увижу, сидючи дома?
— А до того, как пропали охотники?
Пахомыч поскрёб макушку.
— Так ить я тебе рассказывал. Честно, вроде никого и не видел. Медведиха пропала с медвежатами, лоси тож, я потому тебе и позвонил. Но боле ничего особенного не случалось, если не считать этот мышиный переполох. — Лесник кивнул на лес.
Максим поймал взгляд Брызгалова, говорящий: не белены же мы тут объелись?
— Странное дело, дядь Коль. Что-то произошло, иначе охотники не исчезли бы на несколько дней, однако никто ничего не помнит. Никто из нас не понимает, как мы оказались в компании с генералом.
— Как мы их нашли — пусто! — постучал себя по лбу пальцем Брызгалов. — Чертовщина какая-то!
— Да и фиг с ним, — простодушно сказал Пахомыч. — Главное, все живы-здоровы, только, — он улыбнулся, — оголодали маленько.
В доме родился шум.
Пахомыч встрепенулся, шагнул в дверь веранды.
Ему навстречу вышла Евгения Евграфовна:
— Там милиция чего-то спрашивает.
— Какая ещё милиция? Милиция давно почила в бозе.
— Трое их.
Кто-то легонько отодвинул женщину, на веранду вышел низкорослый мужчина в зелёном плаще и фуражке полицейского, у него были узкие губы, водянистые глаза и серебристый ёжик волос, показавшийся, когда он снял фуражку.
— Опаньки! — с весёлым удивлением сказал Савелий.
— Капитан Посвитлый, — пробормотал Брызгалов.
Начальник Сыктывкарского отряда полиции особого назначения оглядел сидящих вокруг стола оперативников Максима, перевёл взгляд на него.
— Мне сказали, что вы встретили генерала Охлина в лесу. Не подскажете, где именно? И как вы нашли пропавших?
С плаща и сапог полицейского стекли на пол веранды лужи воды, но он этого не замечал, требовательно глядя на майора. Зато заметил Савелий.