……
– Ёзиф!!! Ёзиф! Плотник Ёзиф!.. – на пороге дома, в распахнутой накидке с не покрытой головой, стоял взъерошенный садовник Шимшон, позади него, у ограды, виднелись еще несколько встревоженных мужчин – жителей деревни.
– Помоги нам Ёзиф! – вступил на порог садовник, ударяя себя в грудь, – Мой сын!.. Мой единственный сын, болен! Вот уже третий день! Он лежит в постели и лает, как собака, а бывает, что воет! Он не встает, не ест и не пьет!.. Если такое продолжится, то мой сын умрет! Ёзиф!.. Еще также страдают сыны Дова и Йорама, и в семьях Леви и Мордехая такое же горе! – указал он на стоявших у забора мужчин, – На наши семьи пало какое-то проклятье! – закончил садовник, не отрывая напряженного взгляда от Ёзифа.
– Что случилось, почтенный Шимшон? Как я могу помочь вашим детям, если с моим сыном еще худшая беда?..
– Какие-то разбойники изувечили нашего ребенка и бросили умирать на дороге! – появилась за спиной мужа беременная Мириям.
– Ай-яй-яй! Нехорошо притворяться, Ёзиф! Старая Геула говорит, а она знает! Что это твой сын проклял наших детей! Ты его отец, Ёзиф, прикажи, что бы он снял свое черное проклятье… – продолжил садовник, не слушая Мириям, и шагнул под крышу их дома.
– Да в своем ли ты уме, сосед!? Что такое проклятье и кто такой мой сын, которому нет и шести весен!..
– Ёзиф, Ёзиф!.. – всплеснул руками садовник, – Когда ты пришел к нам, в свой ветхий отчий дом, мы приняли тебя с твоей семьей, как родного! Мы все вместе помогали тебе отстраивать твой дом! И чем ты хочешь отплатить нам?.. Наши дети лишились разума и скоро умрут! У наших семей не останется будущего! И виноват в этом будешь только ты!
Его глаза светились каким-то яростным, диким блеском. Брызгая слюной, он решительно наступал на Ёзифа, тыча коротким пальцем ему в грудь. Тот, будучи вдвое выше его, удивленно отступал, пока не уперся спиной в детскую кровать со спящим Эммануилом.
– Замолчи, лгун! – вдруг раздался звонкий детский голос.
– И твоя… – взъерошенный садовник замер с открытым ртом, злые слова, приготовленные для оскорбления хозяев дома, застыли у него на языке.
– Они сами прокляли себя, набросившись на беззащитного, как голодные псы на котенка! Они не умрут! Но и не встанут, пока истерзанный ими не поднимется с этой постели!..
Шимшон набрал воздуха, чтобы продолжить, но тут же закрыл рот, увидев перед своим лицом огромную, растопыренную ладонь Ёзифа. Взгляды взрослых остановились на маленьком тельце, лежащем на соломенной подстилке, под толстым одеялом.
Эммануил спал…
…
– Ёзиф, что нам делать? Эмила здесь совсем не принимают… а после того случая, я боюсь отпускать его из дома…
Голос матери звучал с соседней кровати, но казалось откуда-то издалека, очень хотелось спать.
– Я думал предложить тебе отвести его к братьям, в Кумран, там он будет в полной безопасности и многому научится…
Мама ответила что-то совсем тихо.
– Ты снова тяжела другим дитем, поэтому, когда он достаточно окрепнет, я сам отведу его…
К концу весны у меня появилась маленькая постоянно кричащая сестренка. Кроме того, я достаточно набрался сил, чтобы двинуться с отцом в долгую дорогу. И по правде говоря, я был рад покинуть наш дом, что бы в дороге, наконец, выспаться. По пути в Кумран, мы планировали навестить мамину сестру Елизавету, жившую в Вифлееме, с мужем и сыном – моим двоюродным братом.
Начало пути
Долгая дорога представлялась мне каким-то новым, увлекательным приключением. Наш путь пролегал по оживленному маршруту, на котором кого только не встречалось, попадались калеки, ковылявшие за подаянием и прокаженные. При виде согбенных фигур, закутанных с ног до головы в грубую, дешевую ткань, отец переводил меня на другую сторону дороги.
– Если не хочешь, что бы у тебя лицо стало, как львиная морда и страшно заболели, а потом отвалились пальцы, – говорил мне папа, – Держись от таких, подальше!..
Также мы выдели торговцев разным мелким товаром с большими мешками и разноязычных ремесленников со своими громоздкими инструментами на тележках. Попадались и воины с длинными копьями и прочными щитами за спинами. Но больше всего на дороге было людей с детьми, нагруженных узлами и корзинами, изможденных и уставших, словно они пришли сюда с другого края мира. Среди них совсем не встречалось взрослых мужчин, женщины и подростки тащили волокуши со своим нехитрым скарбом, и часто поверх кучи тряпья сидели младенцы или лежали дряхлые старики.