– Другие воробушки скоро прилетят, голубчики, – продолжила она, когда я отдал ей пустой ковш, – А ты, пока устраивайся здесь… Не голоден ли, ты?
На мой утвердительный кивок она достала из своей поясной котомки большой кусок хлеба и подала мне.
– Подкрепись, родненький, а то до вечерней трапезы еще далеко…
Я остался жить здесь – в кумранской Общине ишеев.
Истинные, как они сами называли себя. Они почитали единого Истинного бога и категорически отвергали любое насилие. Оружия в общине не держали, кроме окованных медью дорожных посохов, выдававшихся привратникам и посланцам в другие земли.
Кроме меня было еще семеро ребят – четыре девочки и трое мальчишек, к которым, помня прошлые события, я отнесся насторожено. До поры, мы должны были жить вместе, взрослая жизнь начиналась только после четырнадцатой весны. Все были очень дружелюбны и спокойны, кроме одного мальчишки – сироты из Десятиградья12.
– О, новенький! А нам опять из-за него меньше еды достанется!.. – бросил он, неприязненно разглядывая меня.
– Хватит, тебе Цур13, – миролюбиво похлопала его по плечу рослая темнокожая девочка, – Мы все равны! Разве не так? И с радостью поделимся с новеньким всем, что сами имеем! Ведь, правда?
– Тебя как зовут? – присел рядом со мной другой мальчик.
– Тебе помочь с вещами? – приблизились другие ребята, – Рассказать, где у нас что?
В Общине было много людей, в основном сироты, или многие сами назвались так, порвав с миром за забором и не желая покидать Общину, которая всем тут заменяла семью.
Правила здесь были просты и не замысловаты. Люби Бога и всё им созданное – людей, животных, растения. Люби, трудись и ухаживай за ближними своими, как за самим собой, потому что все люди – любимые творения Создателя. И все мы равны в глазах Его, как дети для старика-отца. И поэтому, все кто есть в Общине – братья и сестры.
Это рассказывали нам каждый день старейшины Общины. После утренней молитвы и трапезы, нас отводили на задний двор, где в тени стен, убеленные сединами старцы, рассказывали нам историю народа Израиля и Иудеи. Учили всем законам и заповедям. Я много узнал про великих учителей и пророков, а также про царей, вершивших историю нашей земли.
Нам рисовали углем на одной из белых стен буквы нашего языка, объясняя каждую в отдельности. И после объяснений, кто-нибудь из нас должен был называть, а позже писать, слова, начинавшиеся на пройденную букву. Мне очень нравилось учиться и говорить с учителями, и скоро я знал все буквы нашего языка и мог свободно писать из них целые фразы.
– Молодец, Эмил!.. – не раз удостаивался я похвалы учителей, после чего постоянно ощущал на себе завистливые взгляды Цура.
Всех отроков в Общине старались приобщать к труду. После занятий, ближе к полудню, нам отводили, какую-нибудь не сложную, но ужасно нудную работу, например, чистить и снова белить исписанную углем стену или перебирать овощи с фруктами, или перемывать, оставшиеся после трапезы, чашки и плошки.
– Ух, когда же закончится эта занудная болтовня этих стариканов!.. – возмущался Цур, каждый раз, когда ему выпадало чистить и белить стену дома.
Спать ложились вместе с солнцем, как, впрочем, и пробуждались.
– Динь-дон! Братья, солнышко встает, Господь открывает очи свои, а значит, пора вставать и детям Его! – так начинался каждый день в Общине.
Дежурный проходил через всё помещение мужской половины, будя нас громкими возгласами. Скоро все помещение наполнялось шелестом тканей и речью проснувшихся братьев. Из-за тонкой стены, разделявшей Общий дом на мужскую и женскую половины, слышались такие же звуки. Если же кто-нибудь так крепко спал, что не слышал криков, тогда дежурный приносил от входа большую медную тарелку, специально повешенную для этого, и стучал в нее железным билом. Если и после этого люди не вставали с постелей, то к ним звали лекаря-травника.
– Скорей сюда! – призывали проснувшихся людей водовозы, стоя над огромными чанами на колесах, – Утренняя водица, как слезы Господа, смоет все, и лень и печаль от дурного сна! А ну-ка, братья и сестры, подходи на омовение!
Подходившие мужчины и подростки склоняли головы, и водовоз выливал каждому на затылок большой ковш, недавно набранной в колодце воды. Ледяная влага обжигала расслабленное со сна тело. С криками и смехом мы умывались в первых лучах солнца и принимались сушить и расчесывать волосы. Женщины же набирали воду в большие плошки и уходили умываться за дом, мужчин туда не пускали. Затем, покрыв влажные головы короткими покрывалами, все собирались в общем доме для совместной молитвы, где сам верховный старейшина нашей общины – Аарон14, начинал утреннее песнопение. Утренние молитвы Господу заряжали нас радостью наступающего дня и придавали сил. Затем наступало время трапезы.
12
Область к востоку от современного Мертвого моря, ранее заселенная греческими колонистами.
14
Имя больше нарицательно, обозначавшее принадлежность к высшему роду, приближенного к Богу.