На остановке никого нет, только что отъехавший автобус забирает всех людей, и девушка усаживается на скамейку. Холодно, хочется скорее доехать до дома, а автобус, как назло, только уезжает, и следующий будет в лучшем случае через десять минут. Это значит, что её ждут десять минут на морозной улице, где леденеют и немеют щёки, нос и руки. Но транспорт приезжает совсем скоро, на удивление, полностью пустой, и, к счастью, нужный. Она быстро прыгает, показывает водителю проездной и плюхается на сидение, надевает наушники и расслабляется. Внутри салона тоже холодно, но она не обращает внимания, ведь до дома всего пятнадцать минут. Она переписывается с Тэхёном, присылает ему современные мемы и ждёт реакции, посвящает его в мир комиксов и манг и вообще болтает с ним, о чём угодно. Когда она видит, что автобус сворачивает с маршрута и едет не в ту сторону, она высматривает улицы и хмыкает. Наверное, там перекрыли дорогу и теперь они вынуждены ехать в объезд. Она пишет об этом Тэхёну, жалуется ему на свою бедную жизнь маленькой школьницы, и тихо смеётся, когда он отвечает ей шутками.
По-настоящему Ёнхи начинает волноваться, когда замечает, что водитель не останавливается на станциях и продолжает куда-то ехать. Она видит незнакомые улицы, бары, дома, а затем и вовсе начинаются пустыри и свалки. Когда она хочет написать Тэхёну о том, что что-то не так, водитель останавливает транспорт на обочине и подходит к ней. От страха её парализует, и сообщение, остановленное на половине, случайно отправляется собеседнику, как последнее. Девушка огромными глазами смотрит на мужчину с отросшими волосами и щетиной, на его старые вещи и на руки, покрытые ожогами от сигарет.
— Привет, Ёнхи, меня зовут Чонин. Мы хорошо знакомы с твоим крёстным папой.
«Я думаю, что меня куд…» — и Тэхён, смотря на сообщение, сидя на широком диванчике, не понимает, о чём речь. Пишет ей, но она не отвечает, и, вообще, была она в сети пять минут назад. Он беспокоится и начинает писать миллион сообщений в минуту, думает уже звонить, но вдруг она заходит в сеть и просматривает сообщения. Пишет.
Yeonhee
А, нет, всё хорошо. Я уже приехала домой, не переживай.
◎ ◍ ◎
Йен Ан надевает перчатки как опытный врач в криминальном фильме, изящно и круто, и берёт в руки скальпель. Возле него скапливается вся команда Сомун и ещё несколько других оперативников, которым интересно и волнительно. Китаец, чуть помедлив для интриги, берётся за верх коробки, которую заклеили скотчем, и разрезает его посередине. Он медленно, дрожащими от предвкушения руками открывает её, глядит внутрь. С расстояния, на котором встают все, ничего не видно. Врач заинтересовано охает, откладывает нож и вынимает из посылки отрезанную кисть, сжатую в кулак. Почерневшую, окаменевшую, окровавленную, со стороны разреза торчит кость. Джису отворачивается, прикрыв рот, несколько мужчин из отдела тоже. Гук остаётся хмуро смотреть.
— Вы только посмотрите, — говорит китаец.
— Кажется, ты не единственный любитель отрезать руки, — комментирует не очень весело Хосок, борясь с чувством отвращения. Ему безумно хочется отвернутся, но он сдерживается, бегая глазами по мучающейся Джису.
— Ан, можешь индентифицировать? — спрашивает Намджун.
— Одна хорошая вещь в отрезанной руке — отпечатки, — с лёгкой улыбкой говорит он и поднимает взгляд. Порой кажется, что этот парень самый настоящий псих, и оказывается в этой комнате он чисто случайно. Но, с другой стороны, очень логично, что именно он работает здесь. Гармонично. Было бы странно, если бы пугливый, ненавидящий кровь и трупы человек был судмедэкспертом. — Единственная хорошая вещь…
Чонгук замечает на руке тёмно-коричневую и весьма заметную родинку. Необычную для корейцев.
— Это необязательно, — судорожно вдохнув, говорит он, напряжённо смотря на отрезанную руку. — Это рука отца Луа. Я узнал кольцо и родинку. Ёнбин видел, как мы говорили, он проследил за нами.
— Думаешь, он мертв? — спрашивает капитан.
— Это жестоко, но нет причин считать, что жертва мертва. Я удостоверюсь в том, что вы правы, — Йен кладёт руку в отдельное судно, которое принёс помощник, и снимает перчатки, испачканные в вонючей затхлой крови. Звонит офисный телефон, Намджун вздрагивает.
— Это переадресованный звонок от Соын, все по местам, — командует он, и оперативник бежит к одолженному месту, садится за наушники и компьютер, Джису и Хосок тоже надевают, чтобы прослушать. Когда оперативник настраивает программу для нахождения местонахождения абонента, Намджун надевает свою аппаратуру, а Гук снимает трубку.
— Как тебе мой подарок? Получил его? — снова этот тихий, мелодичный голос из трубки.
— Да, весьма продумано, — усмехается Гук нервно, сильнее прижимая телефон к уху.
— Так ты уже не дома.
— Мне нужно было на работу, но ты это уже знаешь, — Чон распрямляет брови, пытается успокоиться. Оперативник активно ищет геолокацию звонящего. — Я ловлю серийных убийц. Кстати говоря, почему отец Луа? Он не похож на других твоих жертв. Он ещё жив?
— Ты полез не в своё дело, — недовольно говорит Ёнбин. — Я сказал тебе оставить меня в покое.
— Я просто выполняю свою работу. Ты же понимаешь, да? — Чонгук бегло смотрит на сосредоточенную команду и сглатывает. Ему страшно, да, он взвинчен, но ему нужно держать себя в руках до конца разговора. — У тебя своя «работа», у меня своя.
— Как ты его нашёл? Ничтожество, которое я оставил позади.
— Ким Хёчжон, — он опирается спиной о стену, у которой стоит, и нервно рвёт заусенцы на пальцах. — Не моя заслуга; у нас очень внимательный криминалист.
— Лжец! — внезапно кричит он так, что слышно не только из трубки, но и через наушники каждого члена группы. Чонгук столбенеет и сглатывает. — Скажи правду! Как… ты узнал о моём укрытии?
— Убийцы ошибаются, — игнорируя бешеное сердцебиение и холодный пот на висках, отвечает спокойно криминалист. — Я в этом хорошо разбираюсь.
— Думаешь, ты умнее, — смешок, голос снова тихий, томительный, так, что нужно слушать крайне внимательно. — Разберёшься со мной, как с какой-то задачкой? Но твоё любопытство — твоя главная проблема. Когда ты лезешь не в своё дело, случаются плохие вещи. Как с той девушкой.
Команда напряжённо переглядывается, все переводят взгляд на Гука, который становится белее полотна. Теперь останавливается даже его взгляд, он вообще перестаёт двигаться, словно кто-то нажимает на «стоп» в его программе.
— Какой девушкой?..
— Из чемодана твоего отца.
— Что ты о ней знаешь? — его голос предательски дрожит, а глаза наполняются слезами. Руки дрожат так, что ему приходится обхватить трубку телефона двумя руками, чтобы попросту не выронить её на пол. Перед глазами мозаикой пляшут воспоминания из детства.
— Ты помнишь, — хрипит он. — Бедная девушка, совсем одна…
— Что ты знаешь о ней?! — теперь срывается на крик Гук, но до того истеричного ора ему ещё далеко, хотя нервы уже сдают, ноги почти не держат, а коллеги опасаются за последствия нервного срыва. Боятся, что ещё немного, и тот просто сляжет с пеной у рта, но прервать операцию не могут, ведь если парень не узнает — он не успокоится.
— И у кого теперь свирепый нрав? Будь осторожнее, — смеётся он ему в ответ. — Это можешь навлечь неприятности.
Короткие гудки.
Оперативник щёлкает по кнопкам, но ничего, совершенно ничего не найдено. Тупик. Гук отнимает от уха запотевшую трубку и смотрит на неё психовано, загнанно, руки трясутся, как у последнего торчка. И всё-таки ноги не держат, и он едва не падает на пол рядом с тумбочкой, ему удаётся удержаться руками за неё, как за спасительную тростинку. Ему кажется, что сердце скоро не выдержит и остановится навсегда.
— Мне нужно на воздух, — коротко бросает он и на ватных ногах покидает здание в одном костюме, не позаботившись о верхней одежде. Садится на каменные плиты у крыла, так как стоять просто сил нет, и закрывает глаза, голова начинает болеть. В голове гулом стоит крик десятилетнего мальчишки, который увидел то, чего не следовало. Снова пазлы из детства, не верящая ни единому слову мама, ничего не знающий Намджун, и папа, который улыбается невинной улыбкой. Всё это заставляет его трястись, как от разрядов тока, и выглядит это очень неприятно со стороны, наверное. Входная дверь участка хлопает, на улицу выходит Джун в пальто и с одеждой для Гука, чтобы тот не отморозил себе всё, что можно. Садится рядом. Младший нервно бросает на него взгляд и зарывается ладонями в длинные волосы. — Она была, Джун…