— Возможно, Джихёк рассказал ему о твоих кошмарах, — Ким поправляет свой корсет и наблюдает за тем, как дрожащие пальцы стягивают волосы на голове.
— Это не кошмары. Всю мою жизнь люди говорили мне, что она плод моего воображения, кошмар, — смотря в глаза мужчине, говорит он. — Но она реальная, и Ёнбин знает, что с ней случилось.
— Я один из этих людей, — вздыхает Намджун. — И ты прав. Самое время подумать, что, возможно, я ошибался. Я не знаю, что с ней случилось, Гук, но я знаю, что ты в этом не один, — он приобнимает его за плечо и поддерживающе похлопывает по нему. — Твоя команда тебе поможет.
— Спасибо, Джун, — он активно кивает, пытаясь сдержать слёзы, но это не помогает. Уже ничего не поможет, и он отворачивается, подняв руку вверх. — Я вернусь через секунду.
Лейтенант кивает, прекрасно всё понимая, и встаёт, уходит обратно в здание. А Гук рыдает, даёт спуск стольким эмоциям, которые никогда не находили выход наружу. Зато теперь их так много, что за один раз не спустить. Но он успокаивается через минуту, смотрит на лазурное небо и тяжело вздыхает. Сейчас нет времени для слёз, потому что всё самое интересное — впереди, и неизвестно, есть у него в запасе недели, дни или всего несколько часов. Криминалист смотрит вокруг и видит на другой стороне улицы человека под деревом, который внимательно смотрит в его сторону. Его он уже видел сегодня, возле церкви Оннури в толпе детей: этот же костюм, эта же стрижка, но на глазах солнцезащитные очки.
Но когда парень поднимается, незнакомец разворачивается и идёт в противоположную сторону. Гуку не нужно времени на размышления: бросив взгляд на участок, он бежит через улицу к подозрительной личности, минуя припаркованные у входа в здание полицейские машины. Он идёт за ним не слишком быстро, но и не медленно, пытаясь затеряться в жидком потоке людей. Они идут недолго, мужчина поворачивает к какому-то зданию, проводит чипом у двери и входит, так, что Чонгук, разогнавшийся с большого расстояния, всё-таки успевает словить тяжёлую железную дверь. Голова гудит, сердце бьётся о рёбра, и он, последний раз кинув нерешительный взгляд на светлую улицу, входит в тёмное помещение. Оно похоже на катакомбы, повсюду вода, потолок покрыт плесенью.
Парень идёт по одному из коридоров наугад и приходит к тупику: ворота, закрытые когда-то на замок, сейчас разрешают пройти через себя. Гук тихо отталкивает калитку от себя и видит в дальнем конце коридора мужчину.
— Ёнбин? — спрашивает он, голос эхом расходится по тоннелю, и мужчина оборачивается. Солнцезащитные очки всё ещё на нём. Секунда, и он бежит, а Гук не теряется и несётся следом, к трубам, вертящимся вокруг своей оси с множеством горизонтальных прямоугольных шипов (кто только придумал такое установить здесь?), проскальзывает через них, и его моментально оприходуют ударом в лицо кулаком, дальше — в спину, толкают обратно между труб и зажимают ими так, что Гук мычит и скулит от боли. Горизонтальные вставки давят со всех сторон, кажется, словно его сейчас разорвёт на куски.
— Интересно, Гук, придут ли они за тобой?
— Никто не придёт, я здесь один…
— Почему же ты не позвал своих друзей? — сдавливает сильнее, наслаждаясь его болезненными жалобными стонами.
— Не было времени, — шикает тихо он.
— Лжец, — ещё сильнее. Чонгуку уже не кажется то, что его кости сломаются, потому что ещё немного — и это определённо станет правдой. — Почему?
— Потому что… мне нужны ответы, — лепечет он и скалится от боли, сжимая рукой торчащую трубу.
— Звучишь, как отец… Выглядишь, как он… — он сильно ударяет по трубе, так, что по телу парня проходит вибрация. — Даже пахнешь, как он. Я мог бы сломать тебя, как и остальных. Но сначала я хочу узнать, как ты это сделал? Как ты узнал, где я держал этого чёртова наркомана?
— Я профайлер, это моя работа, — Гук пытается немного облегчить свои страдания, но нет.
— Нет, давай поподробнее, — томно говорит Ёнбин, подтянув сползающие очки обратно к переносице. — Расскажи, расскажи, как ты понял? Иначе я выпотрошу тебя, — для убедительности лопасти труб сильнее давят его до выявленных синяков и гематом.
— Ты сказал, что я «прервал» тебя, — пытаясь дышать хоть как-то в таком состоянии, говорит парень, вены на его шее и лбу вздулись от напряжения. — Мне этого хватило…
— Тут не только это, не только! — сильнее, ещё сильнее, так, что Чонгук, наконец-то, кричит. Кричит из-за того, что ему ломают рёбра, дробят их по-настоящему. Или, может, ему только кажется, но больно невыносимо. — Откуда ты узнал?
— Потому что мы одинаковы! — по щекам снова текут слёзы, но теперь он может вдохнуть, хотя бы немного, ему дают такую возможность. Слушатель и по совместительству мучитель ждёт продолжение истории. — Я и отец… он рассказал мне всё, что знал об убийствах. Поэтому я знаю, как ты думаешь. Я пошёл в отца…
— Некоторым вещам нельзя научить, — парню тыкают пальцем в голову, указывая в глупость сказанных им слов. — Они должны быть в крови. Для тебя ещё не всё кончено…
— Что случилось… с девушкой? — тихо шепчет психолог, словно самый страшный в мире секрет.
— Я думал уже убить тебя, но может ты и заслуживаешь знать, — мужчина вынимает из кармана кнопочный старый телефон и протягивает его парню, засовывает ему в карман брюк. — Жди моих инструкций этой ночью. Никому ни слова. Только между нами.
В последний раз он резко, с чувством дёргает за вентили, парня сильно ударяет со всех сторон до нового крика, и, пока тот валяется на полу, не в силах даже голову поднять, Ёнбин спокойно уходит, стуча каблуками сверкающих туфель в тусклом свете одиночной лампы.
◎ ◍ ◎
Туго затянутые бинтами рёбра саднят, парень медленно, аккуратно надевает обратно рубашку на худое костлявое тело, сидя на столе в главном офисе команды. Когда врач уходит, Намджун закрывает дверь, и они остаются наедине. По лейтенанту видно, что он на пределе, и вмазать парню — лишь вопрос времени.
— Три простых слова! Повторяй их за мной: «мне нужно подкрепление»! — злится Ким, активно жестикулируя, вкладывая в это все свои буйные чувства.
— Я не думал, что там…
— Тебе не о чем думать, Гук! Я просто хочу услышать от тебя: «мне…»
— «Мне нужно подкрепление», — смиренно закатив глаза, всё-таки послушно повторяет младший. — Признаю, это была плохая идея — бежать одному в тёмный тоннель. Позволить лопнуть себя, как пузырчатую плёнку.
— Итак, слушай… — Джун серьёзен, как никогда, а ещё он обеспокоен. — Я знаю, что тебе нужны ответы, но они не стоят твоей жизни.
— Я пошёл не только из-за них. Он хотел, чтобы я пошёл за ним. Один, — сглатывает брюнет. — Что я и сделал. Теперь он считает, что мой поиск истины важнее, чем попытки его поймать.
— И это так? — блондин поджал губы.
— Конечно же нет!
— Мой босс опять связался с NIA.
— Да ладно, Ёнбин хотел встретиться со мной этой ночью. Если ты притащишь NIA, то они никогда меня не отпустят! — Гук нервно одёргивает незастёгнутую рубашку и растерянно бегает глазами по лицу уставшего от всего главы отдела.
— Не будь так уверен в том, что я тебя отпущу.
— Он мог меня убить в тоннеле, но он не стал. Я не являюсь его целью! Мне надо идти, Намджун, — пытаясь объяснить всё более спокойно, чем он чувствует себя на самом деле, Гук переходит на почти шёпот. — Это наш шанс, поймать его и спасти отца Луа.
— …Иди домой. Отдохни. Если ты собираешься туда, тебе надо проспаться.
◎ ◍ ◎
За Тэхёном криминалист приезжает гораздо позже, чем требуется, из-за непредвиденных обстоятельств. Джухён забирает Мённа, потому что они с Тэхи теперь учатся вместе, так что сейчас они у неё дома. Ким замечает, что с парнем что-то не так, ещё когда только видит его: бледного, хромающего, трудно дышащего. Ему неудобно и больно двигаться, но по-другому никак, судя по всему. Тэхён хочет поговорить об этом, спросить, но никак не решается. Так они и доезжают до дома Кимов в молчании, и только редкие, проницательные взгляды старшего ловит на себе брюнет, ведя автомобиль по заснеженным дорогам. Детский смех слышен ещё с улицы, и это заставляет на лице Тэ высветиться улыбку. Они проходят в дом.