Гук доходит до нервного срыва. До момента, когда он не понимает, что за люди ходят вокруг него, кто его зовёт, что от него требуется прямо сейчас. У него есть лишь одна мысль: дженнидженнидженни. Она вертится навязчиво, липнет к нему, ломает изнутри, выжигает шрамы. Он бы помолился всем богам мира, если бы это действительно помогло. Глаза саднит от того, сколько слёз из них вытекает, губы горят от того, как сильно он терзает их зубами, лёгкие жжёт из-за недостатки кислорода, судорожные вздохи не позволяют ему восполнить это, он постоянно кашляет и задыхается в непрекращающейся истерики. Вот она — точка невозврата. Когда ты точно понимаешь, что прежним собой ты никогда не станешь, а жизнь твоя крутанётся на все сто восемьдесят. Ты не хочешь этого, не хочешь таких изменений, но выбора нет.
Гук не отходит от операционной, сидит в зале ожидания, неотрывно смотря на железные двери с мыльными окнами и периодически протирая всё ещё слезящиеся глаза. Вместе с ним здесь вся команда, а также Соын, Тэхён и Джухён. Они приезжают сразу, как только становится известно о случившемся, а свою жену Намджун не стал тревожить в такой час, хотя время близится к шести утра. Чонгук никому не разрешает подходить к себе и сидит отдельно ото всех, у окна, постепенно переведя свой взгляд на медленно оживающую улицу мегаполиса. Он не реагирует ни на что: ни на звуки, ни на разговоры, ни на своё имя. Тяжело всем. Соын плачет в уже мокрый платок рядом с Намджуном, который всячески пытается вселить в неё надежду на лучшее, Тэхён обречённо смотрит на закрытую дверь и обнимает свою сонную сестру за плечи. Он не может поверить в то, что случилось, но он отчётливо понимает, что слова терапевта оказываются верны. Что ему не стоит ходить в те места, где бывает Гук. И вообще желательно, чтобы Чонгук тоже в такие места не ходил.
Профайлер реагирует, когда из операционной выходит главный хирург. Он сообщает всем, что состояние девушки стабильное, но им придётся ввести её в искусственную кому, потому что есть риск ухудшения и так будет лучше для её организма. Для её семьи это сильный удар, потому что Гук не представляет себе повседневной жизни без звонков младшей сестры. Мама тоже. Но у них нет выбора.
Намджун идёт в кафе и приносит каждому кофе, Чонгук уже немного успокаивается, совсем каплю, и иногда реагирует на снующих рядом членов команды. Лейтенант присаживается рядом с ним, чтобы немного поговорить.
— Как ты? — в первую очередь интересуется он. Чонгук апатично смотрит на стаканчик со своим сладким кофе с ореховой присыпкой и едва заметно качает головой. — Знаю, глупый вопрос. Гук, ты знаешь, что мы все вместе и ты сейчас не один. Всё будет в порядке, она поправится. Через месяц вообще прохода тебе из квартиры давать не будет, — через силу улыбнувшись, произносит Нам. Гук смотрит на него почти безэмоционально. Почти? В его взгляде неприкрытое раздражение. — Правда, Гук. Не вешай нос. У нас… всё ещё есть работа, нам нужно поймать Ёнбина.
Чонгук какое-то время молчит. Он знает, что у него есть работа, и он выполнит её, даже если придётся умереть. Он должен найти этого Ёнбина и заставить его заплатить за все грехи, что он совершил. Этот некто слишком много оставил мусора после себя, слишком много людей сжёг.
— Я знаю. Мы поймаем, — всё-таки хрипит он, глубоко вдыхая воздух в лёгкие через нос, откидываясь на спину дивана. Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Чонгук прикрывает глаза, мысленно заставляет себя расставить все эмоции по полочкам в голове, всё настроить и приготовить к новому трудному дню.
— Йен Ан думает, что Ёнбин дал Хёчжону через капельницу большую дозу антикоагулянта, — говорит вполголоса старший.
— Разные средства, но тот же диссоциативный метод, — потирая висок свободной рукой, произносит слабо психолог. — Как мусоропровод на свалке.
— Детективы прочёсывают больницу в поисках зацепок, — в зале ожидания сидят все, кроме Джису. Она вместе с остальными сейчас бегает по всему зданию, выискивая хоть что-нибудь, что наведёт на верный след. Чонгук краем глаза замечает, что Хосок тревожно убирает волосы назад раз в пять секунд и грызёт пальцы, стучит ногой по полу. Он понимает его стресс. — Если повезёт, что-нибудь подвернётся.
— Не повезёт, — отрицательно качает головой младший. — Он всегда был на два шага впереди нас.
— …Ты спас отца Луа, — выдержав продолжительную паузу, обращает внимание Джун.
— Потому что Ёнбин этого захотел, — Гук приоткрывает глаза и поднимает взгляд на капитана команды. — Он говорил о неизбежности своего призвания. Ким Хёчжона приговорили к смерти, отца Луа — нет.
— Думаешь, твоя сестра тоже была приговорена к смерти? — сглотнув от напряжения, Намджун выпрямляется и перестаёт терроризировать взглядом вялую фигуру коллеги. Младший на это лишь неопределённо мычит.
— Не думаю, сейчас она ведь жива. Но она не подходит под его жертв, он навредил ей не как всем, и какая цель управляла им — непонятно. Но, возможно, это исполнение акта мести. Возможно, мне или кому-то другому, с кем связана Дженни, — сухо отвечает Чон. — Но тем не менее наш любимый убийца считает, что ничто не остановит его святую миссию.
— Тогда мы должны доказать, что он ошибается, — Гук вынимает из кармана запечатанный в прозрачную упаковку браслет, который ему преподнесли в парке, и протягивает его Намджуну. Тот внимательно рассматривает его и кладёт себе во внутренний карман, чтобы позже занести браслет в участок и поместить в вещдоки. — Поисковые собаки обыщут Seoul Forest. Может, именно там он её и закопал. Я знаю, что он может лгать. Я пятнадцать лет говорю тебе, что она ненастоящая, но сегодня я так не скажу.
◎ ◍ ◎
Их заставляют поехать домой. Их — это Чонгука, Тэхёна, Джухён и Соын. И все они едут именно к матери на квартиру, потому что так будет спокойнее каждому, ведь они будут знать, что с близкими всё хорошо. Джухён сразу отводят в спальню и укладывают спать, Тэхёну, как обычно, Соын предлагает выпить, а Гук усаживается в гостиной на диване и устало расстёгивает верхние пуговицы рубашки. Глаза ужасно болят, горло тоже, ведь он, похоже, всё же сорвал голос, хотя говорит ещё слышно для окружающих. В итоге мама остаётся сидеть на кухне, красноволосый приходит к своему другу и усаживается рядом, пристально изучая взглядом его профиль.
— …Как ты? — всё же спрашивает он и, подтянув ноги на диван, расположившись лицом и телом в сторону младшего, кладёт голову на спинку бежевого дивана. Гук заламывает жалобно брови и отмахивается рукой. — Чонгук, посмотри на меня.
Профайлер нехотя открывает глаза и переводит удрученный тёмный взгляд на Тэхёна, который так внимательно его изучает, что по телу идёт неприятная дрожь. Ким садится ближе, всё так же смотря на него в упор, пока парень через силу заставляет себя держать глаза открытыми. Они норовят закатиться и закрыться из-за усталости, но он терпит.
— Гук, — слишком резко, наверное, и Тэхён сглатывает. — Гук-и… — решает сменить он обращение, из-за чего парня аж передёргивает всего.
— Как тебе поход, Гук-и?
— Не зови меня так. Просто Чонгук, — а вот он о резкости не заботится сейчас, но Тэ его совсем не винит, потому что он тоже понимает, тоже не глупый. Но его мягкий голос всё ещё при нём, и старший неловко добавляет: