— Мы сузили список до пятидесяти имён. Так что если мы найдём совпадение… — старший неверяще бегает взглядом по напечатанным именам. — Нет, нет, нет… Всё не может быть так просто.
— Это не просто, если на это понадобилось пятнадцать лет.
Они начинают проверять. Шинвон, взяв в руку карандаш и усевшись за стол, зачитывает имена по порядку и зачёркивает те, что не появляются в списке парня. Гук, устроившись сбоку на столе, соотносит подозреваемых. Они проверяют уже больше двадцати имён, но те никак не подходят. Пока не…
— Сокджин.
Чонгука дёргает, он натыкается на пятую строчку своего списка. Переводит взгляд на бывшего полицейского.
— Ким Сокджин.
— Этот парень и правда был странным. Я начал подозревать его, когда он уволился после того, как его отстранили от дела.
— А ещё он улетел в Норвегию, — безрадостно отвечает ему Гук.
— Да, тут определённо что-то есть. Нас останавливало всегда только то, что он был детективом, пускай и дрянным. Но ведь он в Норвегии сейчас, разве нет? Думаю, это железное алиби.
— Может, он в Норвегии, а может, уже давно вернулся и вовсю режет людей. Нам стоит наведаться к его родственникам.
◎ ◍ ◎
Подъезды практически всех домов символически украшены хвоей, гирляндами, разноцветными леденцами, фигурками Санты Клауса в голубых шубках. Им нужна квартира, расположенная на первом этаже, и они, встав у двери, взволнованно выдыхают горячий воздух. Го без раздумий стучит в квартиру и ожидает отклика. Тишина. Мужчина поворачивается к Чонгуку, который пытается разогреть свои руки после морозной улицы. Он встревожен.
— Улыбнись, парень. Всё самое интересное начинается, — он демонстрирует внутреннюю сторону кожаной куртки, в которой припрятан пистолет. — Тогда ты был прав — у меня нет на него разрешения.
— Ну тогда мне точно не о чем волноваться, — фыркает парень и вытаскивает из брюк свой телефон, на который настойчиво звонят. Шинвон пока пытается культурно выбить дверь кулаками. — Джун, привет, у меня есть зацепка.
— И у меня тоже, это сделала не Гиён, — басит капитан.
— Значит, подставу и убийство совершили разные люди. Юто работал над делом Свалочника, так что, может быть, убийца узнал об этом и о том, что Юто уже близко к правде, поэтому он выследил его до отеля, не ожидал, что он там будет не один, но какая разница, его целью было убить копа. Он с радостью застрелил и Мину.
— Погоди, ты хочешь сказать, что наш убийца — это Свалочник? Мы работали над этим делом всё это время.
Дверь квартиры наконец-то открывается, и наружу выглядывает женщина девяноста лет, абсолютно слепая. Она держится так уверенно и смотрит на них в упор, что создаётся впечатление, что она действительно видит их, а бельмо в глазах — лишь второстепенный дефект.
— Я, может, и слепая, но я не глухая! Что вам нужно? — недовольно спрашивает она писклявым, высоким голосом. — Если вы не собираетесь мне петь, то проваливайте с моего крыльца.
— Э, с прошедшим Новым Годом и с наступающим Рождеством, мы ищем Ким Сокджина, — говорит Чонгук, опередив своего старого приятеля. Лицо женщины с каменного становится мягким и полным любви. — Вы не знаете, он жил здесь раньше?
— Мой милый Джин-и… Конечно жил! Откуда вы знаете моего внука? — любезно улыбаясь, спрашивает она.
— Мы его старые друзья.
В доме уже витает пыль, на вещах, давно не контактировавших с человеком, селится вязкая паутина. Ангелочки, фигурки, сувениры из Европы — всё это хранится на полках, тумбочках. Картины висят на стенах. Мужчин приглашают в столовую выпить чаю и перекусить, но они переходят тихо в гостиную, когда хозяйка уходит делать чай. Пока женщины нет, Гук рассматривает гостиную и представляет, как будущий убийца будучи маленьким ребёнком бегает по нему, играет. Безумная улыбка сама появляется на его лице. Дом, в котором он рос, его бабушка — они расскажут Чонгуку многое.
— Почему ты улыбаешься? — грозным шёпотом спрашивает Шинвон.
— Это дом, в котором вырос Сокджин! Священный Грааль любого криминалиста, — восторженно шепчет парень. — Серийными убийцами не рождаются, а становятся. И Сокджин им стал… прямо здесь, — парень встаёт перед картиной, на которой мало что понятно. Рассматривает ангелочков и иконки на полке. — Религия сыграла значительную роль в его становлении. Она влияет на его убийства. Это его мессианская миссия. Здесь повсюду улики.
— Полагаю, я просила вас сесть, — говорит женщина, услышав шорохи в гостиной, когда возвращается, и они всё втроём усаживаются за обеденный стол. Помимо чая старушка приносит стейк и рис, завёрнутые в пищевую плёнку. — Только не забудьте снять упаковку. Я иногда забываю.
— Спасибо за ужин, госпожа Ким. Нам интересно… как давно вы видели Сокджина? — пока Гук ведёт беседу, старик неплохо наворачивает предоставленную им еду.
— Зовите меня Хори, прошу. Ещё раз, как вы познакомились с Джин-и?
— Мы с ним работали вместе в отделе особо тяжких, — с улыбкой произносит уже Го, чтобы звучало более убедительно. Собственно, так оно и есть, ведь именно они вдвоём работали вместе пятнадцать лет назад, когда Чонгуку было только десять лет.
— Он всегда говорил, что завёл там хороших друзей. Все любят Джин-и, — счастливо улыбается госпожа Ким. — Я его хорошо воспитала.
— А с родителями он много виделся в детстве?
— Нет, его отец исчез почти сразу после его рождения. А его мать… О ней Джин-и думал и того меньше всего. Его мать была грешницей. Грязной шлюхой до самой смерти, героин ей был важнее ребёнка! Это я была ему настоящей мамой, — гордо заявляет старушка.
— Должно быть, вам было тяжело.
— Пути Господни неисповедимы, сынок. Мы должны им следовать. Вы хотите что-нибудь ещё?
Чонгук и Шинвон переглядываются, чтобы дать один ответ, и мужчина, пожав плечами, отрицательно качает головой. Это психолог и говорит ей:
— Нет. Я… всё в порядке.
— Гости этого дома заслуживают самого лучшего! — заявляет она, вставая со стула и удаляясь в какую-то из комнат дома. — Сидите смирно, я быстро.
— Он потерял родителей в детстве, — начинает старший, как только она исчезает из поля зрения. Шёпот — лучший вариант диалога в их случае. — Да, это тяжело. Но бабушка у него неплохая. Он мог научиться готовить.
— Всё можно понять от Хори. Сокджин убивает изгоев из-за того, что она его приучала к этому с детства: что его мама — грешница, что наркоманы — это зло и… — они настолько увлекаются разговором, что не замечают, как женщина возвращается с банкой консервов. Она высыпает красную фасоль в томатном соусе младшему в тарелку, и та брызгает во все стороны, заставляя их немного отойти от стола. Вид не очень привлекательный.
— …И что ржавчина — это еда, — еле слышно бурчит Шинвон.
— Хори, у вас есть фотографии Джин-и? — спрашивает Гук беззлобно, когда хозяйка квартиры присаживается обратно на нагретое место. — Хотим посмотреть на него в детстве.
— Да, разумеется есть! — она радостно вылезает из-за стола и достаёт из шкафчика альбом с красными цветками, на удивление чистый, хотя ей нечем смотреть. Это странно, и Гук думает о том, что Сокджин недавно навещал свою бабушку. Она предоставляет доступ к просмотру двум старым друзьям, открывает первую страничку. Шинвон называет имена, написанные под фото, женщина рассказывает о членах семьи, а Гук просто слушает и просто смотрит.
— Кто такой Сыром?
— Мой муж. Он был отличным отцом для Джин-и. Вырастил его, как положено. Но бедняжке пришлось смотреть, как он умирает. Сыром чинил машину в гараже. Словно божья вспышка молнии, машина упала прямо ему на голову. Чудовищный несчастный случай.
Она листает страницы, и дальше идут только фотографии самого Сокджина в дошкольном возрасте, но на всех снимках его лицо исцарапано лезвием. Совершенно ничего не видно. Первая линейка, за уроками, день рождения. Где он постарше, где помладше, но везде одно и то же — лица не видно.
— Первый день в старшей школе, первая прогулка на велосипеде… Везде такой красивый! Семья — это всё.