— А ты не в мирном и безопасном месте, — голос Хиджин звучит у него в черепной коробке эхом, больше никаких звуков он не слышит, словно это гипнотический сеанс. — Итак. Собери свои мысли. Чем больше дышишь, тем более организованными будут твои мысли. Тебе нужно выжить, парень.
— Я теряю много крови… — шепчет в ответ почти бессознательно раненный.
— У тебя есть всё, чтобы это исправить. В первую очередь, нужно остановить кровотечение.
Гук прислушивается. Вторая рука, которая всё это время лежит возле проколотого живота, обильно окунута в кровь, с неё она скатывается густыми частыми каплями на пол. Бурая жидкость полностью покрывает его ладонь, и, кажется, въедается в кожу. Он тратит очень много сил на то, чтобы сесть обратно на колени, разорвать низ рубашки и обвязать рану. Больше сил нет, он склоняется почти к полу, пот обильно течёт по его лицу, шее, рукам.
— Так-то лучше. Я знаю, что ты думаешь.
— Конечно же, знаете, — выдыхает он едва слышно и судорожно втягивает ртом затхлый воздух. — Вы ведь галлюцинация, вызванная стрессом.
— Только поглядите на мистера Всезнайку, — усмехается она, женственно закидывая одну ногу на другую. — Думаешь, Сокджин прольёт свет на девушку в чемодане, не так ли? Решит все твои проблемы.
— Он может рассказать мне о ней…
— Отпусти её, — строго говорит терапевт. — Перестань связывать свои травмы с ней. Не из-за неё ты такой. Мы знаем, почему ты такой. Сокджин не имеет значения.
— Сокджин может помочь мне, — он смотрит снизу вверх так загнанно, но женщина на это встаёт со стула и подходит, садится на корточки рядом с ним, заглядывая глубоко в глаза, пытаясь повлиять на сознание. Гук осознаёт, что сейчас борется сам с собой, а не с Хиджин, но всё равно не может принять ту версию, которая будет лучше для него.
— Он может убить тебя. Уже почти убил. Перестань составлять профиль и хотя бы раз в жизни защити себя, — она не касается его, чтобы не нарушить созданную иллюзию, а парень опускает взгляд вниз, на её ступни, обутые в милые туфли на коротком каблуке. — Где ты, Чонгук? Где ты сейчас?
— Всё началось здесь.
Здесь.
Здесь.
— Где всё началось, — его сильно трясёт. — Поездка на природу. Там я ударил его ножом. Здесь он меня и держит. Я его предыстория. Но зачем я пытался убить его? Я бы это запомнил.
— Мы это уже проходили. Ты не можешь заставить воспоминания вернуться, — она встаёт и отходит назад, шаг за шагом, медленно растворяясь. — Тебе нужно сконцентрироваться на выживании. В чём смысл знать ответы, если ты мёртв?
— Я не могу сделать это один. Вернитесь…
Гук снова теряет сознание и падает на холодный, грязный пол.
◎ ◍ ◎
Ким Намджум, детективный отряд. Кабинет лейтенанта.
Соён, сидящая за рабочим столом своего временного коллеги из полиции, смотрит на двоих детективов, сидящих перед ней. Хосок и Джису не очень рады сидеть перед начальством в лице спецагента NIA, но выбора у них, как такового, нет. Сейчас у них в приоритете спасти одного-единственного человека. А у Хосока ещё звериное желание расчленить убийцу его девушки, но не об этом.
— Местные правоохранительные органы делают целевые проверки транспорта в трёх городах, армия техников просматривает запись с камер и бригада криминалистов находится у дома Сокджина, а вы хотите поехать на природу? — с издёвкой в голосе спрашивает Соён, вздёрнув светлую бровь.
— Чонгук один из нас, и он где-то там, — Хосок напряжён так сильно, что у него даже вена на шее вздувается. Мышцы на плечах и руках каменные. — Думаем, этот домик — важное место для Сокджина и для Гука.
— Не понимаю, — Чон становится серьёзной.
— Мы думаем, что Гук в детстве поехал на природу с отцом и другим мужчиной. Он думает, что это был Сокджин, — разъясняет Ким.
— Чонгук знает Сокджина ещё с детства?
— Да. С момента поездки в этот домик. Вы не понимаете? Сокджин привёл его к самому началу, — Джису очень надеется на то, что агент сможет понять их и проникнуться этой историей. Но в её глазах они видят сомнение. Соён отводит взгляд в окно, нервно облизывает губы, и только после этого вновь смотрит на детективов.
— Хорошо. Поехали, — она встаёт из-за рабочего стола, двое следуют её примеру.
— Вы… поедете с нами? — Хосок недоверчиво ведёт бровью.
— Сколько у вас опыта в спасении заложников? — риторический вопрос, потому что ответ ей совсем не нужен. Поэтому они идут к выходу в коридор молча, но торопливо. Не терять ни минуты.
◎ ◍ ◎
Джихёку вводят под кожу препараты, усадив обратно на кушетку. Он смотрит перед собой, его голова слегка трясётся после припадка, но, в целом, он уже приходит в себя и может даже формировать целостно свои мысли. Намджун поджимает бескровные сухие губы и рявкает в телефон что-то вроде: «принято, Хосок, я заставлю его говорить». Врачи заканчивают проверять состояние мужчины, когда его точно можно назвать стабильным, и уходят из палаты.
— Джихёк, — сосредоточенно говорит Нам, расставив руки на боках. Он всё ещё стоит за чертой, не думая даже подходить ближе, потому что ему дороже. Доктор не откликается, и лейтенант щёлкает пальцами, чтобы привлечь внимание. — Чон Джихёк! У меня мало времени. И у Чонгука тоже. Посещали ли вы с Сокджином какой-то домик?
— Вы всё ещё думаете, что Чонгук жив? — его взгляд темнее обычного, а ещё он разговаривает еле-еле, и, возможно, это не только последствия припадка. — Эй, Омар, — обращается он к врачам, что всё ещё сидят возле двери в палату и наблюдают. Мало ли. — Тут моему другу могут понадобиться бензодиазепины. Всё кончено.
— Нет! — злится Ким. — Чонгук — сильный парень с самым блистательным умом. Вы, может, и не верите в него, но я верю!
— Как вы жаждете этого… — Джихёк шепчет медленно, рассматривая плитку на полу и свои ноги. Он не видит смысла смотреть на лейтенанта. — Быть его отцом. Поэтому вы притащили его в полицию сразу, как его уволили? Он был вам дорог?
— Я сделал для него гораздо больше, чем вы. Ну, благодаря вам он точно помрёт, — цедит сквозь зубы блондин.
— Если бы вы были хорошим мальчиком и выпили бы той ночью чай, Чонгук был бы ещё жив.
— Он. Не. Мёртв! — взрывается Ким и, чтобы успокоиться, начинает сновать туда-сюда за пределами черты.
— Если бы вы знали Ким Сокджина так, как знаю его я… то думали бы иначе.
— Я обязан Чонгуку жизнью, я просто так не сдамся! — кулаки сжаты, дыхание прерывистое, злобное, Намджун готов в действительности прибить этого чёртова мудака, порадовав лишний раз Соын. Но держится.
— О да, вы так привязались друг к другу, — усмехается он, подняв голову и уставившись лениво на лейтенанта полиции. — Что ещё вы сделали, чтобы заменить меня? Я чувствовал запах духов моей жены на вашем дешёвом пальто. Вы не достойны такой женщины, как она, — от этих слов у Намджуна желваки на скулах играют, проступают яростно кости челюсти. Про него, человека, больше всего на свете дорожащего своей семьёй, женой, детьми, такое говорить просто омерзительно.
— Сконцентрируйтесь на домике, — последний рывок, последняя попытка. Если боги могли выслать ему право надеяться, он бы помолился им. Но сейчас он лишь смотрит хмуро, с застывшими слезами в глазах на того мужчину, которого давно бы пора посадить на электрический стул. — Возможно, Сокджин отвёз Гука туда, а он достаточно умён, чтобы выжить. Вы это знаете.
— …Верно. Гук-и ведь… находчивый, в конце концов.
— Да, так и есть. Где бы Джин держал его?
— …Там был… довольно глубокий погреб. Дайте мне ручку и я… нарисую карту.
◎ ◍ ◎
Кто-то ногой упирается ему в плечо. Несложно догадаться, кто именно. Переворачивают на спину и смотрят свысока, насмешливо, надменно, могущественно. Чонгук не открывает глаза, но слушает, вслушивается в шорох рядом. Сокджин смотрит на перебинтованный бок и усмехается.
— Сильно болит, да? Да уж, — садится у стены на пол, смотрит на подрагивающего то ли от холода, то ли от недостатка жизненных сил младшего. — Я-то знаю. Я плыл так по реке, подлатал себя с помощью ржавого рыболовного крючка и какой-то лески.