И что сейчас? Когда её нет, все вокруг чувствуют на себе тяжёлый груз траура, который чёрной шалью обволакивает каждую семью. Роняют слёзы даже дети, которые при жизни вечно высмеивали и принижали двоюродную сестру. Как же Ёнхи хочется высказать всё это каждому лично, но сейчас она должна уделить время другому человеку. Пройдя мимо мужчины, лицо которого сильно осунулось и сам он похудел от стресса, она кланяется и подходит к открытому гробу. Бледные ладони держат немного помятый листик с письмом, вероятно, от отца, прижимая его к груди. Девушка достаёт из корзинки с цветами небольшой парный кулон с ключиком, две части которого были у неё; по своей невнимательности, Вонён забыла его у Ёнхи дома. И Ким никогда бы не подумала, что тот раз станет последним, когда они виделись.
Кулон осторожно размещается под холодными ладонями, прикасаться к которым очень-очень больно. До неприятных покалываний по всему телу. Коснувшись единожды, уже не хочется отпускать, не хочется отходить, зная, что больше никогда не увидишь. И пусть это теперь просто безжизненное тело без капли души. Ёнхи наклоняется над ней, борясь с комом в горле.
— Я обязательно найду его, слышишь? Найду, и он отправится в ад, — Ким осторожно целует её в лоб и отходит, минует всех и подходит к родителям, ладони которых располагаются на её дрожащих плечах.
— Ты прекрасно справилась.
После погребения все оставляют цветы и подарки у свежей могилы. Влажная земля пропитывается множеством пролитых слёз. Спустя полчаса все отправляются к выходу из кладбища, чтобы отправиться по домам. Из смерти девушки не делают никакое торжество, не будет стола в ресторане в её честь — господин Чан считает, что всё это бесполезная трата денег и неуважение к погибшим. Словно их смерть празднуют. На парковку, пропуская уезжающие автомобили, приезжает ещё один, не знакомый ни Намджуну, ни его семье. Однако при свете солнца лицо водителя показывается из-за лобового стекла.
Чон Чонгук, поправив дорогой костюм и убрав одну непослушную прядь, выбившуюся из идеальной укладки, за ухо, подходит к ним. Так как Намджун ещё общается с отцом Вонён, Чонгук кланяется обоим и высказывает свои соболезнования, подарив мужчине дорогое импортное виски. Цветы для девочки в машине, и он непременно занесёт их попозже.
— Видимо, я немного опоздал, — мужчина, имя которого ему неизвестно, награждает парня тёмным взглядом и неохотно принимает преподношение из его рук. — Я Чон Чонгук, близкий друг семьи Ким и по совместительству криминалист. И сюда я приехал из-за второго.
Чонгук ещё раз приносит извинения за вторжение в частную церемонию и подходит к Мённе, которая усаживает дочек в машину и сама собирается сесть в салон. Парень слегка касается её плеча и по привычке показывает удостоверение.
— К сожалению, вам следует проехать со мной в участок для дачи показаний.
Намджун безумно смотрит на Гука, который приказывает буквально невозможное. Что может ему ответить его жена? Чонгук неуверенно бросает взгляд на ходячего зомби с бутылкой виски, стоящего неподалёку, и деликатно поправляет галстук.
— Господин Чан, прошу, вам тоже следует поехать с нами.
Пока они втроём, плотно закрыв дверцы от любопытных ушей девочек, обсуждают предъявленные обвинения (хотя, по правде говоря, Чонгук с трудом верит в то, что Мённа причастна к убийству), криминалист забирает из салона своего нового авто букет бежевых роз и идёт в сторону могилы. Спустя нескольких просьб показать путь господин Чан всё-таки указывает на её месторасположение. Парень предстаёт над каменной плитой, на которой повешена фотография улыбающейся милой девочки. Чёрная бархатная лента в углу снимка совсем не подходит атмосфере фото. Цветы отправляются ко всем подаркам. Чонгук читает короткую молитву усопшей, неотрывно смотря в глаза фотографии, и возвращается обратно на парковку.
— Мы поедем, — заключает Мённа. Господин Чан просто кивает в подтверждение.
◎ ◍ ◎
— Обещайте, что не перевернёте здесь всё с ног на голову, — Чонгук, сложив руки на груди, следит за двумя девочками, которые впервые попадают в офис Сомун, полных секретных материалов и этапов расследований. Ёнхи подходит к доске с натянутыми нитями и рассматривает фотографии и зацепки, а Тэхи с любопытством наклоняется над картонной моделью одного сеульского района.
Чонгук сочувственно улыбается Джису, которой придётся терпеть этих двух следующий час, и спускается на первый этаж в участок. Мённа и Чан Джиун, как указано в его документах, уже сидят по разным комнатам для дачи показаний. Чонгук побудет в роли следователя и сам займётся информацией, которая сможет предоставить полиции женщина. На неё вешают ярлык подозреваемой, весьма неприятно, но у Чонгука есть основания полагать, что она может быть связана с убийством. Нельзя исключать это.
Женщина понуро сидит за железным столом в том чёрном платье, что надела на похороны. Чонгук, театрально отбросив назад края пиджака, присаживается на стул и тянется за ручкой и документами, лежащими на столе.
— Итак. Ваше имя, фамилия и адрес. И паспорт, пожалуйста.
Мённа послушно достаёт из сумочки небольшой документ в красном кожаном переплёте. Она называет место жительства, и всё Чонгук записывает в бланк.
— Что ж. Ким Мённа, вы подозреваемая в убийстве Чан Вонён. У вас есть право давать объяснения и показания по поводу имеющегося в отношении вашего подозрения либо отказаться от дачи объяснений и показаний. Также вы имеете право пользоваться услугами адвоката.
По лицу понятно, что заявление о подозрении выбивает её из колеи. Либо она не ожидала, что это вскроется, либо она в недоумении от того, как к такому выводу могли прийти. Чонгук продолжает.
— В ходе экспертизы обнаружили, что девочка была удушена, — он делает паузу и, вытащив из-под стола запечатанный в плёнку смычок, подталкивает его к Мённе, — этим.
Она берёт в руки изготовленную дорогую вещицу и рассматривает её, но недолго. Вид засохшей почерневшей крови вызывает у неё отвращение.
— Да, я её лично изготовила для Вонён. Они вместе с моей дочерью учатся в музыкальной школе, играют вдвоём на скрипках. Так как я мастерю инструменты, я подарила новые для Вонён на один из её дней рождения.
Чонгук кивает, записав самое главное.
— Где вы были в ночь с двадцать четвёртого на двадцать пятое сентября примерно в двенадцать часов ночи?
— Дома, естественно. Я спала.
— Кто-то может это подтвердить?
— Муж, дети, — это очевидно. Чонгук стучит концом ручки по столу, отбивая только ему известную мелодию.
— В каких отношениях вы были с жертвой?
— В хороших, она часто оставалась у нас, когда Джиун был в командировках. Можно сказать, что она стала полноправным членом нашей семьи, как родная дочь и сестра, — на её лице губы дрогают в подобии улыбки.
— С кем у жертвы были плохие отношения? Были ли у неё враги?
— Если честно, я не знаю. Обо всех их секретах можно спросить только у Ёнхи, потому что они были лучшими подругами, — заметив, как меняется взгляд Чонгука, Мённа сразу добавяета: — Только не давите на мою дочь.
Чонгук просит помощника, стоящего у двери, позвать Ёнхи в камеру. Девушка приходит через пять минут, дверь за её спиной закрывается, словно дверца клетки. Садясь рядом с матерью на любезно предоставленный стул, она опасливо озирается, смотрит на камеры видеонаблюдения с немигающими красными огнями.
— Итак, Ёнхи. У тебя, так же, как и у твоей мамы, есть право давать показания и право сохранять молчание. Помни, любое твоё слово может повлечь за собой те или иные последствия, — Гук не угрожает, просто предупреждает, но девочка чувствует себя слишком некомфортно, от чего эти слова вызывают у неё дрожь. Мённа пытается поддержать дочь, беря её за руку. Улику со стола убрали, чтобы не травмировать подростка ещё сильнее. Неизвестно, как она отреагирует на орудие убийства.