Молчание прерывает звонок мобильника. Девушка достаёт из кармана в сумке смартфон, и Чонгук успевает уловить на прозрачном чехле соцветие ромашек. Потерев кончик носа, Дженни прислоняет телефон к уху и опускает взгляд на прогретый асфальт, сосредоточенно вслушиваясь в слова на том конце трубки. Чонгук внимательно следит за эмоциями: бровь слегка дёргается, глаза перебегают с места на место, нижняя губа в предвкушении закусана. Он может предположить, что звонят по работе с новым, куда более интересным материалом.
— Извини, оппа, — она убирает телефон обратно в сумку и поднимает взгляд на брата, приглаживая и так идеально собранные волосы. — Звонили с работы. Через полчаса мне нужно быть уже на месте.
— А что стряслось там, м?
— Да ничего особенного. Сын нашего президента ведь попал в больницу и скоро его выпишут, нужно взять интервью и прочее. Как обычно.
Девушка скользит взглядом по лицу брата, растягивая губы в улыбке. Её ресницы немного подрагивают, а указательный палец ладони нервно постукивает по лямке сумки. Уголки губ дрогают на секунду, и она продолжает:
— Пока, оппа. Позвони маме сегодня, она скучает.
Дженни машет ему на прощание и идёт вперёд, ускоряя шаг. Через секунду у её уха снова оказывается телефон — вызывает такси. Гук усмехается и спускается в сторону поворота на дорожной части. Там находится автобусная остановка рядом с парковкой у какого-то левого здания; Чон особо не рассматривает местность. Сейчас перед ним задача прийти домой и расслабиться, и уже завтра он подумает о том, что с этой жизнью делать дальше. В принципе, сейчас она перед ним предстаёт в обычной глиняной массе — бери да лепи, как сердцу угодно. Да вот только Чонгук совсем не скульптор и не керамик, и эта глиняная смесь просто растекается в стороны под его ладонями.
Подойдя к остановке, он снова слышит сигнал какого-то автомобиля. С парковки выезжает чёрная с серебряным отливом шевроле и остановливается перед Гуком. Из неё выходит крепкий мужчина в чёрной поло от лакост, подкачанные ноги запечатаны в джинсы. Круглые солнцезащитные очки скрывают глаза, в светлых волосах проглядывается седина, корни отросли, открывая вид на натуральный каштановый оттенок. Мужчина подходит и пожимает руку Чону, ухмыляясь тёмными губами. Хоть ему уже за пятьдесят, он отлично сохранился и ещё в состоянии увести из семьи любую мадам по щелчку пальцев. Правая рука до локтя забита татуировкой хвойного леса, на фалангах пальцев красно-чёрные символы игральных карт.
Ким Намджун — лидер группировки «Сомун», которая борется с преступностью не хуже агентства разведки. Они большие конкуренты и, несмотря на большие возможности NIA, Сомун им ни в чём не проигрывают.
— Какая встреча, Чонгук. Каким ветром тебя занесло к реке? Мне казалось, ты работаешь далеко отсюда.
— Меня уволили, Намджун, — Чон вздёргивает бровью и усмехается. Он потирает шею и убирает руки на бока, по-особенному тяжело выдыхая. — Из-за моего папаши.
— Да брось, чел, — Ким опирается бедром о дверцу своей малышки и скрещивает руки на груди. — Я всегда говорил, что тебе там не место. Мы таких не любим, они слишком много о себе думают и возлагают на себя невообразимое. Им повезло, что ты работал у них, — Намджун подмигивает ему, убирая чёрные очки на голову. — Да и тем более учитывая то, что ты с отцом не общался много лет… глупо спихивать тебя из-за этого.
— Именно, — поддакивает ему Чонгук. Он вздыхает, вспоминая недавний разговор с сестрёнкой. — Дженни говорит, что мне пора перестать питаться пережитками прошлого и стать нормальным здоровым человеком. Она даже соврала мне насчёт репортажа о новом убийстве. Держу пари, там что-то крупное.
— Да, ты чертовски прав, Чон Чонгук, — подмечает Джун, смотря на мужчину и щуря в раздумьях глаза. — Знаешь, у меня есть для тебя работёнка. Запрыгивай.
Чонгука упрашивать не нужно и повторять во второй раз тоже. Нет, он не плюёт на просьбу сестры, он просто всё снова делает по-своему. Парень приземляется на кожаное удобное сидение, обводя взглядом салон авто. На бардачке валяются сигареты и парочка сосательных конфет, с зеркала свисает веточка ели.
— Куда едем? — парень крадёт у сонбэ одну конфету со вкусом смородины и убирает за щёку.
— В Агучон. Обитель всех безмозглых.
◎ ◍ ◎
Машина останавливается у пятизвёздочного отеля, около которого уже успевают столпиться надоедливые журналисты со своими камерами. Патрульные едва сдерживают их, и, вероятно, только штраф за нарушение дистанции останавливает этот буйный поток. Чонгук осматривает улицу: на глаза попадаются множество магазинов с популярными брендами. Агучон — это сеульский «Беверли-Хиллс», именитый любимец всех корейских селебрити. Прогулка по этим улицам может напоминать поход по модельному подиуму — слишком уж тут всё в стиле показа мод.
Намджуна офицеры встречают как своего, докладывают ему о деле и называют этаж и комнату, где произошло нападение. Ким заходит в отель, и за ним следует Чонгук, но вот только его внутрь не пропускают и даже угрожают тем, что за наглость с него снимут крупную сумму.
— Всё в порядке, он со мной, — басит Джун, помогая младшему пройти «фейс-контроль». В здании практически не наблюдаются люди. Даже сотрудники едва показываются на глаза, все словно бы прячутся в норы, зарывают головы в песок. Неудивительно — прям у них перед носом проскочил убийца, который ловко расправился с жертвой и так же беспрепятственно испарился, словно его и не было.
Мужчины поднимаются по лестнице на четвёртый этаж. Здесь гул голосов гораздо отчётливее, можно даже расслышать отдельные фразы, но в большинстве своём гул остаётся гулом. Они подходят ближе к опечатанной зоне и проходят внутрь номера. Намджун идёт к двум своим коллегам, что стоят рядом с жертвой, здоровается, обменивается парой фраз, пока Чонгук самостоятельно изучает помещение и, самое интересное, труп.
Женщина в блестящем коротком платье лежит на полу, рядом с ней валяется разбитый бокал, из которого выплеснулась какая-то жидкость. Вероятно, шампанское. Перед ним стоит жёлтый пластмассовый значок с цифрой «1» — первая улика. У стола на полу валяется пустой шприц — вторая улика.
— А это ещё кто? — ровный и строгий голос принадлежит девушке, что хмуро испепеляет взглядом незнакомца, которого притащил её коллега по работе.
— Хороший криминалист и психолог. Он быстро разберётся с этим делом, просто доверьтесь ему.
Чонгуку дают разрешение на осмотр тела вблизи. Он садится на корточки рядом с её головой и, не прикасаясь, рассматривает кожу на наличие каких-либо пятен и гематом. На шее видно красное кольцо — последствие удушения. Светло-русые волосы прикрывают большую часть открытых плеч и груди, и Чонгук поднимает руку вверх.
— Перчатки.
— Хера наглый, — прыскает мужчина, стоящий по соседству с грозной дамочкой. Они относятся к навестившему их криминалисту скептически и совсем не верят в его способности.
— Хосок, не ругайся, — Джун просит у сотрудников чёрные резиновые перчатки и протягивает их Гуку, сам встаёт рядом, стараясь не загораживать свет. — Нашёл что-то?
— Секунду, — он натягивает с характерным скрипом перчатки и хлопает ими по запястьям. Чонгук убирает немного спутанные волосы в сторону и рассматривает шею более тщательно. Бинго — он находит маленький прокол в области артерии. Проходится подушечками пальцев по плечам, сосредоточенно думая о чём-то. Поднимает её веки, рассматривает зрачки, смотрит на помещение, место, где она лежит, и на расстояние от неё до двери. Догадки заставляют криминалиста вздрогнуть, но он собирается с мыслями и встаёт. — Она кого-то ждала… но явился явно не её любовник, — Чонгук снимает перчатки и решает посвятить остальных в небольшую теорию, на которую его наталкивают некоторые зацепки в жертве. — Лежит она странно, её поза приводит в ступор, потому создаётся впечатление, что она не сопротивлялась. Но этому есть объяснение: с помощью специальной концентрации какого-то вещества, возможно, циклозарина, которое сумел распылить убийца, он добился её временного паралича. Концентрация была очень точно просчитана, потому что слишком много паров этой «воздушной смерти» ведёт к очевидному исходу. Это значит, что он хорошо разбирается в медицине.