— Ты, жалкая прислужница, ханьское отродье, как смеешь дерзить?
Ёнхи, распахнув глаза от изумления, прижимает ладони к груди, словно её сердце медленно тухнет и она пытается возродить его биение. Играя оскорблённую Чжихи, она молча разворачивается и убегает за кулисы. Вонён, гордо подняв подбородок, удаляется со сцены. Государь узнаёт об этом и гонится за своей суженной, но обиженная Чхихи более не возвращается. Государь садится под декорацией дерева, видит, как иволги летают над ним. Прожектор, освещающий стену позади парня, демонстрирует летающих птиц, что кружат в сером небе. Парень подносит микрофон ко рту и, тихо вздохнув, поднимает взгляд к потолку, словно к бескрайнему небу. С его губ слетает песня, тихая, и одновременно с этим заполняющая весь актовый зал:
Иволги золотые вдвоём порхают,
Парой летят — неразлучны он и она.
Одиночество нынче мысли мои занимает,
С кем я дни скоротаю, дорогая моя жена?
След твой давно исчез с пыльных дорог,
Компас не смог указать верный путь.
Стоит однажды ступить за порог,
Твой дух испарился, его уже не вернуть.
Иволга, милая, шепни мне на ушко
Песню, что ты пела в ту белую ночь.
Чувства мои обострились слишком,
Отгони от себя все сомнения прочь.
Моё сердце дрожит, внимая пустышкам,
Они твердят, что вернуть тебя мне не смочь.
Изящные иволги страдают наивности вспышкам,
Встретимся с вами в последнюю ночь.
В зале виснет интригующая тишина, из колонок слышен далёкий крик птиц. Они скрываются за тучами где-то далеко, и парень провожает их обречённым взглядом. Словно Субин действительно теряет важного ему человека. Занавес опускается, пряча за собой одинокого императора. Зал взрывается аплодисментами, все улюлюкают и зовут на бис, и через пять минут актёры любительского мюзикла становятся на вновь видимой сцене, с улыбками кланяются.
Через полчаса они все собираются, Чонгук смотрит на девочек в выпускных платьях с лентами, где узорчатыми буквами напечатан год выпуска и класс. Девушки безумно счастливы этому дню, ведь сегодня они не только оканчивают старшую школу, но ещё и проведут весь день вместе, а потом поедут вместе с классом в последнюю экскурсию в Пусан и близлежащие к нему города. Чонгук счастлив за них, а Намджун — ещё сильнее.
— Я не думал, что доживу до этого момента, — Чонгук, утирая слёзы, улыбается двум девочкам, что дарят ему лучезарные улыбки.
— Так ты и не дожил, аджосси, — преспокойно отвечает ему Ёнхи, и Чонгук чувствует холод в груди, его словно прошибает током. Не дожил? Чонгук смотрит ей через плечо и видит за их спинами парня в кепке, что крепко держит пистолет в левой руке.
— Мы его теряем! Дефибриллятор, сто пятьдесят! Разряд!
Вокруг нового пациента вихрем носятся врачи, приводя его сердце в движение. У Чонгука останавливается сердце после операции, и сейчас ему необходима неотложная помощь. Но чем больше времени проходит, тем меньше шансов, что он выживет, остаётся.
— Двести! Разряд! Двести пятьдесят! Разряд! — командует главный хирург, одновременно мониторя состояние пациента и проводя сложные манипуляции с его телом. Аппарат отслеживания состояния пищит, и от этого звука каждый находящийся здесь облегчённо вздыхает. Они спасают его, и теперь ему понадобится долгое восстановление и отдых. Чонгука переводят в одну из палат, игнорируя попытки взвинченных посетителей увидеть родственника и друга.
Дженни, нервно кусая ногти, смотрит вслед медбрату, что толкает перед собой койку с её старшим братом. Рядом с ним идёт санитарка, которая поможет перенести пациента на его койку и обеспечит его всеми удобствами, пока сам медбрат будет вводить катетер от контейнера с кровью. Госпожа Чон, что сидит почти без сил от волнения на диванчике, то бледнеет, то зеленеет, от нервов её тошнит. Совершенно ничего не хочется, только убедиться в том, что с её глупым сыном всё в порядке.
— Это вы виноваты, — Соын, трясущимися руками теребя край блузки, испепеляет взглядом стоящих напротив Намджуна и Хосока. — Знаете, почему он пострадал? Потому что вы снова заставили его работать в вашей чёртовой конторе!
— Дамочка, мы-не мы, Чонгук бы всё равно пошёл работать в эту сферу. Думаю, вы знаете своего сына лучше, чем мы, и должны это понимать, — Намджун вскидывает ошалело брови, не ожидая такого бурного порыва со стороны женщины. Он её практически не знает, так как Чонгук не любит знакомить всех со своей семьёй, в особенности с матерью, которая категорично относится абсолютно ко всему, чем занимается её сын, с кем общается и какой образ жизни ведёт. В принципе, она всю жизнь старалась его контролировать, и, когда он вылез из-под её крыла и зажил своей жизнью, она тяжело это пережила.
Сейчас она лишь хватает воздух ртом, возмущённо подыскивая аргументы. Но ничего мощнее, и, главное, правдивее слов Намджуна сейчас нет. Он говорит чистую правду: Чонгук всю свою жизнь посвятил поимке преступников и не откажется от этого только из-за того, что так хочет его мама. Возможно, потому что Чонгук больше привязан к отцу. Заведующий отделения приходит к ним и интересуется, кто из присутствующих является законным опекуном пациента. Ким Соын, поправив испортившийся из-за слёз макияж, следует за мужчиной к стойке регистрации. Остальных ставят перед фактом, что навещать парня можно будет только с завтрашнего дня, сегодня ему нужен покой.
— Мне кажется, что кто-то ведёт игру, в которой мы главные персонажи. Сначала Тэхён, теперь Чонгук, ещё и сестра Тэхёна каким-то образом оказалась похищена. Это точно не может быть совпадением. И убийство Вонён… Что если всё это — дело рук одного человека? — Джису, раскладывая свои предположения перед командой, внимательно наблюдает за сменяющимися эмоциями на их лицах. Дженни, окинув всех взглядом, неуверенно кивает.
— В принципе, я согласна, что всё это выглядит странно… Но убийство Вонён? — репортёрша поднимает бровь. Хосок, действуя крайне аккуратно, кладёт ладонь на холодное женское плечо, а после накидывает на Дженни свою борцовку, потому что в одном платье она может быстро замёрзнуть.
— Смотрите. Как только Чонгук стал копать глубже в это дело, стали погибать люди, которые что-то знали. Чонгук вышел на некоего Мин Юнги — и в тот же вечер в него стреляют. А Тэхён… — она задумывается.
— А Тэхён раньше был в NIA, а до этого… Есть информация, где он работал до этого? Несколько знаю, обычно в агентство разведки берут либо с опытом, либо с идеальным баллом, как, например, нашего Гука, — Намджун щёлкает языком. — Я не проверял данные Тэхёна в этом плане. Нужно будет просмотреть.
— Хорошо, идите, а я пока навещу Тэхёна и удостоверюсь, что он в порядке, — говорит Джису, и Дженни оживляется, предлагая сходить вдвоём.
Они уходят в отделение реанимации и интенсивной терапии, где сейчас лежит Тэхён. В его палате сестра меняет катетер под присмотром врача-реаниматолога. Парень выглядит бледным, дышит с помощью аппарата искусственной вентиляции лёгких. Чон дрожащей рукой поправляет волосы и глядит на мужчину в бирюзовом халате, который складывает руки на груди, хмуро следя за открывающейся картиной.
— Здравствуйте, вы его родственники? — интересуется врач.
— Друзья, — мягко улыбается Джису, после чего уже без улыбки переводит взгляд на вроде как умиротворённое лицо Кима. Хотя, честно признаться, она была бы куда более рада, если бы он сейчас злился или хоть кричал, лишь бы был в сознании.
— Почему он дышит через трубку? Он не может дышать сам? — Дженни задаёт тот вопрос, который интересует её практически всё время. Неужели всё настолько плохо, что ему приходится дышать искусственным путём?
— Может, но это врачебная необходимость. Знаете, никто не застрахован от того, что слюна попадёт в горло или челюсть западёт назад. На вашем месте, я бы больше был заинтересован в проведённой экспертизе, — мужчина подводит их двоих к столику, где лежит карточка пациента. — В его крови нашли дозу флунитоазепама, снотворного, седативного препарата. Именно он вызвал кому и амнезию.