Дженни измеряет коридор неторопливыми шагами, дожидаясь прихода заведующего детским отделением. Сейчас он проверяет состояние малышки и должен с минуты на минуту выйти и рассказать обо всём. Сегодня на ней нет шикарного платья, нет потрясающей укладки, украшений и макияжа. Сегодня она обычная женщина, которая чуть не потеряла близких людей: неброская футболка с джинсами, неряшливый пучок на голове и заплаканное лицо. Чувствует она себя где-то между безысходностью и пустотой. Как только мужчина появляется в её поле зрения, она молча подходит к нему.
— Девочка ещё не отошла от наркоза после операции, ей стоит поспать ещё несколько часов. Навестить вы можете её в любое время, — они кланяются друг другу, Дженни садится на холодный стул в коридоре и прижимает сложенные ладони ко рту. Ситуация принимает скверный оборот, практически все дорогие ей люди сейчас находятся в тяжёлом состоянии и не свободны передвигаться. Кто-то из них даже прикован к постели и не приходит в сознание. От этих мыслей становится тяжело на душе, и Чон не выдерживает: плачет, вытирает потёкшую тушь и снова плачет, пытаясь унять ту боль, что скопилась у неё внутри. Она безумно злится на Чонгука, на себя саму за то, что поддержала брата и дала ему возможность снова работать в криминальной сфере. Злится на то, что не заставила его передумать. Несмотря на то, что его показатели стабильные и приходят в норму, она всё равно ненавидит себя за то, что допустила это. Если бы он не работал в Сомун, он бы не пострадал. А вот на Тэхёна она злиться просто не может: пускай можно предположить, что он предал их, у него совсем недавно была остановка сердца и его едва успели спасти. И это далеко не единственная причина, почему она не может сказать что-то плохое про него.
Девушка вытирает слёзы и смотрит в карманное зеркальце. Скоро должны приехать Мённа с детьми и ей стоит встретить их и проводить. Мённа приезжает сразу же, как только узнаёт о случившемся, и сидит всю ночь в отделении. Дочери звонят ей почти ежеминутно и только к четырём утра они идут спать. Жена Намджуна приезжает за девочками в девять, потому что они хотят навестить папу. А ещё они действительно приезжают через десять минут с фруктами и любимыми протеиновыми батончиками Намджуна, чтобы поднять ему настроение. Мённа и Ёнхи выглядят очень уставшими и встревоженными, а вот Тэхи какая-то растерянная и несобранная. Возможно, она только проснулась и ещё не понимала, где она и почему.
— Как вы? — обеспокоенно спрашивает Чон, обнимая подростка и гладя её по волосам, пытаясь немного успокоить. Ёнхи принимает на себя большой удар: сначала Чонгук с Тэхёном, теперь её отец и вся их команда. Если бы пострадала ещё и Дженни, она бы просто свихнулась и ей понадобилась бы помощь психотерапевта.
— Не спала всю ночь, — Мённа устало переводит взгляд на старшую дочь и прикрывает ладонью непроизвольный зевок.
— Как папа? Аджосси? С ними всё хорошо? — обеспокоенно хрипит Ёнхи. Её глаза опухшие от слёз, как и у всех них, но смотреть на полный боли взгляд ребёнка Дженни тяжелее всего. Она ласково берёт её лицо в ладони и проводит большими пальцами по щекам, покрытым красными пятнами.
— Всё хорошо. Чонгук спит, ваш папа уже пришёл в себя и ему разрешили принимать посетителей в количестве трёх человек за раз. У остальных всё неплохо, но Чимин… Она в коме, как и Тэхён, — об остановке сердца Дженни решает не говорить, чтобы ещё сильнее не беспокоить девочку. — Та девочка, которую нашла Чимин, спит. С ней тоже всё хорошо, она быстро поправится.
Чон ещё раз обнимает подростка, бережно перебирая её немного спутанные каштановые волосы. Они поднимаются к нужной палате, девушки втроём заходят к Намджуну, пока Дженни остаётся в коридоре и ждёт. Разрушено упав на стул, она упирается локтями к ноги и обречённо роняет голову в раскрытые ладони. Просидев обездвижено несколько минут, она собирается и направляется к палате брата, чтобы проведать его в сотый раз за эти пять часов. По пути она вытрясает из автомата с напитками банановое молоко в пластиковой бутылочке. У него никого нет, в палате стоит свежий запах хвои и миндаля, телевизор в углу работает и показывает детские мультфильмы про лисят. Чонгук лежит на своей койке, неотрывно следя за развитием сюжета, не обращая внимания на посетителя. Он выглядит так, словно из него высосали всю душу: разбитый, пустой, со стеклянным взглядом. Такого Чонгука Дженни ещё не видела никогда. Младшая Чон медленно подходит и садится рядом с ним, парень неспешно переводит взгляд на неё и слабо улыбается.
— Привет, Дженни-ши, — в его хриплом и сиплом голосе разбитость, а в глазах читается тоска и грусть. Словно он слышит то, чего не хочет слышать, видит то, чего не должен. Девушка берёт его за немного влажную руку и аккуратно массирует ладони, молча рассматривая его бледные пальцы с аккуратными ногтями. К его вене подключён катетер с лечебными препаратами, которые помогают его организму восстанавливаться после остановки сердца.
— Оппа… Мама приходила?
Чонгук глядит на неё слишком тяжело, после чего отворачивается и разглядывает кафельный пол палаты, по которому у стены елозит светлый тюль. Дженни ласково гладит его по голове и проводит большим пальцем по еле заметному шраму на левой щеке.
— Приходила, — отрешённо шепчет он. — Сказала, какой её сын… — Гук поджимает губы и хмурится, жмуря противно глаза. Ему не хочется вспоминать утреннюю встречу, где мама высказала ему всё, что думает об этой ситуации. Голова у него до сих пор жутко болит от этих нотаций и бесполезных доводов. — Лучше бы она не приходила.
— Ты же знаешь, что она просто сильно беспокоится за тебя, — на это парню нечего ответить, и он не хочет спорить с сестрой, потому что состояние паршивое и лишние нервы ему сейчас не нужны. — Оппа, я тебе принесла кое-что.
Девушка достаёт из сумки молоко и крутит его в ладони, привлекая внимание старшего брата. Он некоторое время молчаливо смотрит на милого зайчика на упаковке, который весело ему подмигивает, после чего благодарно улыбается и старается максимально безболезненно сесть. К его груди под больничной пижамой подключены разные аппараты, отслеживающие работу сердца, и ближайшие несколько дней ему лучше не делать никаких резких телодвижений, потому что всегда есть неоправданный риск того, что его слабое сердце перестанет работать уже навсегда. Чон берёт фруктовый напиток и пробивает крышку трубочкой. На его лице расцветает счастливая улыбка, когда он делает первый глоток.
— Спасибо, Дженни-ши.
В палату стучат, и внутрь любопытно заглядывает мордашка Тэхи, следом за ней слышно недовольное бурчание, и в щель протискивается Ёнхи. Мама проталкивает их внутрь и демонстрирует проснувшемуся Чонгуку пакет с его любимым говяжьим бульоном, а ещё суп из водорослей, на который его лечащий врач дал добро. Ёнхи плюхается с противоположной стороны от Дженни, а Тэхи садится прямо на край койки, протягивая крёстному какую-то бумажку. Чон настороженно берёт её и рассматривает: это открытка. На обратной стороне нарисован розовый кролик, которого они придумали вместе с Тэхи, а внутри её неуклюжим почерком написано стихотворение, которое она сама придумала для Чонгука.
Самый клёвый крёстный мой,
Скорей поправиться желаю.
Больших жизненных побед,
И больше счастья отправляю.
Ниже, уже более ровным и красивым почерком с сердечками вместо некоторых букв написано ещё одно стихотворение, которое сочинила уже Ёнхи.
Аджосси, день твой на дворе,
Пусть не сходит улыбка,
Вечером и на заре
В душе играет скрипка.
Желаю тебе самого простого:
Надёжного и верного, земного,