— Синяя ванна? — переспрашивает мужчина, неверяще хлопая глазами. Он выглядит испуганным, словно Чонгук тянет за ту нить, которую прежде никто не дёргал.
— Чего вы боитесь, Аланд? — криминалист переходит в наступление и подходит к ограждению, у которого стоит мужчина. Тот бегает глазами по полицейскому, и парень ловит каждую его ярко выраженную эмоцию.
— Я… ничего не боюсь. Просто… это гадко, чувак, — кажется, он совсем сбит с толку. Но Чонгук чувствует собственное раздражение и презрение.
— Гадко? Ваша реакция была не такой, вы продемонстрировали острый стресс. Почему же? — интересуется Гук.
— Этот коп считает Ала потенциальным подозреваемым! — возмущается вставшая на дыбы менеджер, указав на одного из коллег парня. Она пытается перевести тему и защитить дизайнера. Он и бровью не ведёт, не сводя взора с растерявшегося мужчины.
— Аланд подозреваемый, потому что ведёт себя подозрительно, — спокойно говорит он, и снова устанавливается громкая тишина. Менеджер дизайнера тоже, кажется, немного теряется, но берёт себя в руки спустя десяток секунд.
— Всё, я звоню адвокату, — бросает она, скорее всего, дизайнеру, и отходит в сторону, действительно доставая телефон. Мужчина ещё долго сверлит взглядом фигуру криминалиста, после чего идёт к своему менеджеру. Хосок утягивает парня за собой, потому что на данный момент их работа окончена. Пешком направляясь к парковке, расположенной в другом квартале, Хосок решает задать вопрос, который мучил его ещё там, на крыле здания.
— Какого хрена, Гук? Ты его как громом сразил, — они останавливаются у небольшого ларька, в котором продают мороженое и кофе. Старшему сейчас абсолютно точно необходим новый запас горькой энергии, иначе он просто свалится с ног. Чонгук же хочет какое-нибудь мороженое, чтобы повысить уровень сахара в крови и совсем немного улучшить своё состояние. Он выбирает самое сладкое, со вкусом жвачки с маленькими зефирками в виде посыпки, и они продолжают идти.
— Аланд знает больше, чем говорит. Узнав, что умерла его девушка, он не расстроился, не разозлился, он испугался. Почему? — Гук разводит руками в стороны и чуть не роняет верхний шарик мороженого из пластикового стаканчика.
— Мы можем этого не узнать, потому что из-за тебя он побежит к адвокату. Если ты не можешь сохранять спокойствие… — строго говорит старший, но его перебивают.
— Я смогу. Обещаю, — из-за последних событий Чонгук действительно становится более эмоциональным и несдержанным, его прежняя усидчивость и терпеливость испаряются, как вода в знойный летний день. И он прекрасно понимает, что ему стоит взять себя в руки.
— Скажи, что с тобой творится? Я понимаю, сейчас всем нам тяжело, эта авария, нападение на Ёнхи, но… С тобой-то что?
— Мне нужна услуга, — просит он, остановившись. Хосок давится кофе и поворачивается к младшему, плохо сдерживая издевательскую улыбку.
— Услуга? После всего этого?
— Мне нужен доступ к делу Хирурга. К видеозаписям допроса в ночь его ареста. Я хочу увидеть допрос моей мамы, — Гук хмурится и вперивается взглядом в сонбэ. Чон внимательно выслушивает то ли просьбу, то ли требование младшего. — Я хочу увидеть и услышать, что она сказала и как она сказала.
— Твоя мама? — переспрашивает он. — В какую кроличью нору ты лезешь? Полиция не выдаст эти записи по личному запросу. Здесь мои руки связаны, — они доходят до парковки, и Хосок достаёт ключи, снимает блок со своей машины. — Поезжай домой и отдыхай, пока снова не вызовут на работу. Я бы посоветовал тебе взять отпуск, но сейчас все наши раскиданы по больницам, поэтому будем довольствоваться тем, что есть.
◎ ◍ ◎
Ёнхи уже давно приходит в себя, но чувствует себя до сих пор не очень. Из-за анестезии она сейчас не совсем понимает, где находится, и хочет просто безумные вещи. Но больше всего ей хочется креветок в кляре с мятным мороженым. Мённа сидит рядом с её койкой и поглаживает здоровую руку, разминает её пальчики и думает о чём-то, пока дочь шепчет разного рода посленаркозный бред. Глаза женщины опухают от слёз, сегодняшняя ночь выдаётся самой страшной и ужасной за всю её долгую жизнь. Практически за один час страдают все её близкие, родные люди, двое из них находятся в ужасном состоянии после аварии, как оповестила её Джису. Оставить старшую дочь одну она не может, поэтому постоянно связывается с девушкой, чтобы мониторить состояние мужа и младшей дочери. Сейчас они уже в этой больнице, и она их навестила. У Намджуна черепно-мозговая травма средней тяжести, перелом рёбер и руки, у Тэхи черепно-мозговая травма лёгкой степени и перелом рёбер и ключицы. К счастью, их успели спасти, сломанные кости не смогли повредить внутренние органы. Врачи прогнозируют быстрое восстановление девочки, а вот на госпитализацию Намджуна и его лечение потребуется от трёх до шести месяцев.
В палату стучат, женщина оборачивается, ожидая, что войдёт лечащий врач, но входит Тао. Чёрные волосы под капюшоном не уложены, как всегда, а растрёпанны в разные стороны, серые глаза резко устремляются в пол при виде матери, руки спрятаны в карманах куртки. Мённа слегка поднимает брови, вытерев ещё влажные глаза.
— Привет, Тао. Ты пришёл к Ёнхи?
— Ну… можно и так сказать, — неуверенно отвечает он, пробегаясь взглядом по подростку. Она смотрит на него через муть перед глазами и пытается понять, кто он такой и зачем пришёл. Разум совсем не хочет её слушать, и даже слова с её языка слетают не те, которые она хочет сказать.
— Садись, я оставлю вас одних, — женщина целует дочь в лоб, улыбается напоследок парню и выходит в коридор, закрыв за собой дверь. Китаец неуверенно подходит к койке, прячась под капюшоном и не демонстрируя камере видеонаблюдения своё лицо, садится возле девушки. Ёнхи пытается сконцентрировать на нём мыльный взгляд.
— Я слышал, что та встреча закончилась плохо. И зачем ты пошла вообще? — его голос звучит низко и грубо, но злится он в большей степени на себя. То ли потому что допустил, чтобы она подверглась риску со стороны, то ли потому что гложут собственные принципы. Его работа уже не будет выполнена идеально, но Сокджин, наверное, простит.
— Отстань, — более осмысленно мямлит она, отворачиваясь от парня. Наверное, благодаря вредному вегугину её сознание начинает проясняться от возникшего раздражения. Снова он со своим ужасным характером садится на её плечи.
— Я… принёс тебе кое-что, — парень достаёт из кармана перцовый баллончик, показывая девушке. — В общем, это для того, чтобы ты больше не попадала в такие ситуации, — отрешённо говорит он. С одной стороны, этот подарок может сыграть против него, так как она может так же распылить жидкость и ему в глаза, но, с другой стороны, такой подарок от него разве не символизирует то, что он желает ей безопасности? По крайней мере, он надеется на наивность подростка и что она прислушается ко второму варианту, он всё для этого сделает. На самом деле, сейчас наступает лучшее время для того, чтобы окончательно втереться в доверие, и он собирается этим воспользоваться.
— Уйди, пожалуйста, — шепчет она, сводя брови к переносице. У неё начинает болеть голова, а ещё она чувствует, как ноет заточённая в гипс рука, и последнее, чего она хочет сейчас, — это слушать бесящий акцент китайца. Вегугин молча сидит ещё минут семь, после чего действительно уходит. Мама говорит, что пойдёт проверить отца и сестру, и Ёнхи наконец-то остаётся одна в палате. Сладкая тишина становится бальзамом для её ушей, глаза слипаются и тянет в сон. Телефон на тумбе настойчиво вибрирует сначала единожды, потому вибрация учащается и он чуть не валится с края на пол. Ким тянется здоровой рукой к самсунгу и свайпает блокировку.
闇がモンスタ ーを生む
こんにちは^^
Перевод: Приветики^^
闇がモンスタ ーを生む
お元気ですか？
Перевод: Как дела?
闇がモンスタ ーを生む
あなたの印象は？
Перевод: Какие у тебя впечатления?
闇がモンスタ ーを生む
わたしはそれが本当に気に入った