— Думаешь, я бы не прекратил это? — он выдерживает паузу, смотря себе под ноги, а после поднимает взгляд на супругу. — Если бы мог. Думаешь, я не хочу быть… идеальным человеком и мужем? — говорит он, пожимая плечами от безысходности. Она лишь качает отрешённо головой, роняя челюсть на пол от изумления.
— Ты чудовище, — она отходит, поворачиваясь к нему спиной, и наливает в стакан чего-нибудь покрепче, чтобы утихомирить бушующие эмоции и справиться с ними.
— Соын-а, — он встаёт, и женщина оборачивается. — Может, ты и права. Но никто не должен знать. Мы можем жить дальше, чаги, можем быть дальше идеальной семьёй. Мы не обязаны всё разрушать, но… это решение принимать не мне, — он снова выжидает паузу, внимательно смотря в глаза любимой. — Тебе.
Это платье действительно не просто вещь, оно источник неблагоприятных воспоминаний из прошлого, которые она пытается забыть уже многие годы. Женщина нервно комкает ткань, сжимая складки руками, и швыряет его в угол комнаты со всей силы, выпуская родившийся в груди гнев.
◎ ◍ ◎
— То есть как это — сбила машина? — Гук нервно тарабанит пальцами по баранке руля, стоя на светофоре. Ему звонит Хосок и сообщает, что фотографа, которого они недавно допрашивали, сбила машина и он находится в больнице. Чонгуку всё чаще начинает казаться, что все, кто видит его хоть раз в жизни, попадёт в клинику или в психушку, и с каждым разом это становится всё менее смешным, потому что походит на правду.
— Элементарно, Гук, сбила. Езжай быстрее! — рявкает раздражённо Хо и бросает трубку. Психолог бросает самсунг на соседнее сидение и вжимает педаль газа в пол, когда начинает светить зелёный.
В больницу он заходит, как в родной дом, и интересуется у медперсонала, куда увезли нового пациента. К счастью, он легко отделался и никаких серьёзных травм у мужчины не наблюдается, и хотя бы это радует парня. Пациент лежит на койке в коридоре возле офицеров полиции и медперсонала, для него подготавливают операционную, потому что есть несколько переломов. Хосок тоже находится здесь, разговаривает со знакомыми интернами. Гук подходит к одному фельдшеру.
— Что с ним?
— Возможный вывих плеча, пара сломанных рёбер, но показатели в норме, — информирует парень.
— Он поправится?
— Да, ему повезло, — кивает он на вопрос криминалиста.
— Могу я с ним поговорить? — получив разрешение, парень подходит к носилкам на колёсиках у стены и наклоняется над мужчиной. Тот, увидев над собой знакомого консультанта полиции, морщится и лепечет что-то вроде: «Боже, прошу…» — Вы… вы меня слышите? Эй, — схватив его за повреждённое плечо и сжав, Гук глядит ему в глаза. Потерпевший дёргается от резкой боли и скулит. — Не отключайтесь. Они готовят операционную, но они не могут… — Гук сочувственно хмурит брови, — остановить кровь. Сломанное ребро пробило ваш желудок.
— Что это значит? — в лёгкой панике спрашивает фотограф, хлопая растерянно ресницами. Гук оборачивается на разговаривающих врачей и убеждается, что никто не подслушивает их.
— Вы умрёте, — шепчет он, слыша в ответ отчаянное «нет, я не могу умереть, у меня кот дома…» — Мне очень жаль, но… вы можете сейчас сделать только одно. Отомстить за вашу возлюбленную. Вы любили её, она этого не заслужила.
— Это верно, — со слезами говорит он, пытаясь сдержать эмоции.
— Скажите, кто это сделал? Что вам известно? Я должен узнать правду, — Чон наклоняется ещё ниже, чтобы их не слышал никто. В итоге пострадавший сдаёт позиции и принимает своё поражение.
— Она хотела уйти от Аланда в другой дом моды. Об этом не объявляли… Но неделю назад Аланд разорался и ударил её, — он всхлипывает и чуть ёрзает, корчась от боли. — Во внутреннем кармане карта памяти, возьмите её, прошу… — Гук вынимает из его куртки карту и убирает в свои джинсы, благодаря его за признание. Он хочет уйти, но к нему подбегает миловидная медсестра и слегка дёргает за рукав, обращая на себя внимание.
— Да, что такое? — Гук поднимает брови, оглядев её снизу вверх.
— Прошу прощения, вы Чон Чонгук? — спрашивает она, и он согласно кивает. — Пациент Пак Чимин пришла в себя, и я думаю, вы бы хотели навестить её. Я не должна была информировать вас раньше главврача, но… Ей сейчас нужно общение, — медсестра грустно улыбается. — Пройдёмте со мной.
◎ ◍ ◎
В темноте комнаты одним-единственным источником света служит ароматическая свеча с запахом корицы. Женщина одиноко сидит перед трюмо, зарывшись руками в длинные каштановые волосы. Рядом с ней стоит гранённый стакан с виски, который опустошён наполовину. Дженни осторожно перешагивает порог спальни, медленно убрав руку с косяка. Джухён она оставляет на кухне смотреть телевизор, и голоса персонажей совсем слабо доходят досюда. Девушка включает свет, и её мать вздрагивает, не услышав, как кто-то приходит.
— Суджин, — неодобрительно тянет женщина, надеясь прогнать горничную из своей спальни.
— Нет, это не она, а всего лишь твоя дочь, которую ты боишься как чумы, — на полу разбросаны вещи и туфли, одни из которых репортёрша поднимает и ставит на полку. — Хотя, судя по состоянию твоей квартиры, она тебя настигла, — она проходит к трюмо, рассматривая помятое лицо матери в отражении. Сегодня на младшей Чон ещё один идеально подчёркивающий фигуру костюм в серую клетку. — Что происходит?
— Мы поругались, — выдыхает она, не поднимая взгляда на дочь. Рассматривает свою маникюр и разглаживает постаревшую кожу. — Поистине грандиозно.
— Тебе не стоило к нему ходить…
— Не с твоим отцом. С твоим братом, — добавляет она, всё же подняв голову. — Устроили настоящий скандал.
— Это всё оппа… — она грустно улыбается и садится рядом в кресло, складывая ладони в замок на ногах.
— Ну ещё бы… — она подпирает подбородок рукой и скучающе отводит взгляд. — В библейских масштабах шекспировских однажды Лин-Мануэль Миранда сложит об этом мю…
— Вы катитесь вниз, — бросает Дженни и ловит на себе озадаченный взор мамы. — Вы оба. И всё из-за отца… Знаешь, я… начинаю думать, что я одна в этой семье смогу выдержать визиты к нему.
— Ты же не серьёзно? — женщина шокировано смотрит на дочь.
— А почему нет? У меня нет скелетов в шкафу, и он может помочь мне. Ты представляешь, как интервью с ним подстегнёт мою карьеру? — она убирает волосы за уши. — Благодаря вам обоим он ничего обо мне не знает.
— Он знает о тебе всё, — она делает глоток виски. — Смотрит на тебя каждый день, ведь его дочь кассовый репортёр. Чон Джихёк твой верный фанат, — видя её изумление, Соын отмахивается. — Давай поговорим уже о другом. Я устала от себя! Давай поговорим о тебе.
— Нет, я… — Дженни качает головой и встаёт с кресла. — Я вряд ли готова к этому. Пока, — выходя из спальни и спешно возвращаясь на кухню, она хватает сумку со стола и протягивает малышке руку. — Пошли, нам здесь не рады.
◎ ◍ ◎
Чонгук заходит вместе с медсестрой в палату, в которой каждую секунду пикает какое-то оборудование. Он ожидает увидеть что-то страшное, что-то, что будет заставлять его сердце щемить. Но Чимин сидит полулёжа, медленно осматривая свою палату. К ней подсоединена трубка, с помощью которой ей удаётся дышать. Всё его тело покрыто датчиками, записывающими её состояние. Кажется, она в сознании уже продолжительное время, потому что реагирует лучше, чем только очнувшийся пациент. Но назвать это быстрой реакцией парень не может. Она поворачивается к нему только спустя минуту, подарив… это нельзя назвать осмысленным взглядом.
— Чимин…
— Из-за того, что ей не успели оказать медицинскую помощь сразу, и она пролежала три минуты и двадцать семь секунд в состоянии клинической смерти, у её мозга было острое кислородное голодание, началась декортикация. Так как кора головного мозга отвечает за высшую нервную деятельность, после декортикации человек может быть обречён на вегетативное существование. К сожалению, полушарии её мозга повредились, и теперь она не сможет жить самостоятельно. Ей понадобиться круглосуточный уход, — информирует парня девушка. Чонгук понимает, что стоит ожидать чего-то такого, потому что врачи и интерны говорили о возможных последствиях, но он не хочет верить в это. Но ему придётся. Он медленно подходит к девушке и садится рядом, осторожно убирая светлые пряди волос с её лица, заправляя их за уши. Она смотрит на него неотрывно, изредка моргая, и от этого взгляда его берёт дрожь. Ему безумно жаль, и он не может себе представить, каково будет её матери, когда она узнает, что ждёт её дочь.