Они остаются одни, парень берёт прохладную руку девушки и целует тыльную сторону, щедро роняя слёзы, обжигая её холодную кожу горячими влажными звёздами, сверкающими в ярком свете лампы. Его душа разрывается на части из-за каждого близкого человека, кто страдает и кому он не может помочь. Даже если соберёт все свои сбережения, продаст всё своё имущество, он не сможет купить подруге самого главного — нормальную жизнь. Он не сможет повернуть время вспять, чтобы вернуть всё на свои места, предотвратить случившееся. Он сквозь влажную пелену, застилавшую глаза, смотрит на безэмоциональное выражение лица пациентки и просит богов облегчить ей жизнь. Хоть на один грамм, но чтобы ей было чуточку легче существовать в этом мире.
Дверь в палату открывается, женщина фурией врывается внутрь и трясущимися руками поправляет волосы из когда-то сделанной укладки. Чонгук прискорбно сводит брови к переносице и кладёт ладошку Чимин обратно на койку, вставая в места и низко кланяясь её матери.
— Соболезную, — всё, что произносит он, обходя женщину и выходя в коридор. Он слышит громкие рыдания за спиной, завывания, в которых чувствуется боль всего этого мира.
Но никто уже не способен изменить её судьбу, даже врачи. И тем более он.
Гук медленно выходит из больницы на задний двор, чтобы посидеть в одиночестве и подумать. Он в последнее время очень много думает обо всём, и сейчас именно такой момент. Но во дворе он видит парня в больничной одежде и с тростью, который стоит возле неработающего фонтана и смотрит на что-то. Чонгук узнаёт в нём Тэхёна, и по его телу бегут мурашки. Он совсем забыл, что в этой больнице ещё лежит и он, психолог не навещает его уже достаточно давно, и вина облепляет его сердце со всех сторон. Мужчина медленно подходит к нему со спины, стараясь на шуметь, и накрывает его глаза своими руками. Длинные трепетавшие ресницы щекочут ладони.
— Я видел тебя, Чонгук, — говорит он наигранно весело, пытаясь скрыть настоящие эмоции. Парень неловко убирает руки и становится рядом, смотря на грустный профиль старшего. Он не говорит что-то, просто стоит рядом, сложив руки за спиной, и смотрит. — Как у тебя дела?
— Неплохо. Я вижу, что тебе уже лучше, — Чон тяжело вздыхает и вспоминает сообщение от крестницы. — Тебя скоро выписывают. Ты знаешь, куда тебе идти? Есть варианты?
— Я… — Тэхён поворачивается к нему и поджимает губы. Ему трудно говорить на эту тему. — Не знаю. Не могу ответить на твой вопрос, прости.
— Предлагаю тебе приют на первое время, — говорит он, неловко опуская взгляд и кашляя в кулак. Что бы он, Чон Чонгук жил с кем-то, ещё и по собственной воле… — Не давай ответ сейчас, подумай об этом. И, — Чонгук осматривает его с ног до головы, после чего снимает с себя пальто и надевает ему на плечи, — не стой на холоде раздетый.
Тэхён нервно сглатывает, чувствуя, как его собственное сердце готово раздробить нервную клетку и как бабочки трепещут у него между органов, посылая мурашки вдоль позвонков. Щеки обдаёт жаром, но парень не может отвести глаз от этого заботливого выражения лица младшего, который начинает чувствовать себя слишком неловко от своих же действий.
— Не стой тут долго, — говорит он, кланяясь на прощание и быстро удаляясь со двора в больницу.
Тэхён смотрит ему вслед, осторожно вдыхает аромат строгого парфюма с мятой и кротко улыбается. Счастлив ли он сейчас? Наверное.
========== чёрный принц ==========
Каждое тиканье часов отдаётся громким эхом в просторном кабинете. Через плотно завешанные окна не пробивается утренний свет, как и обычно, потому что хозяин дома любит мрак и тьму. Она полностью овладевает им, проникает в самые глубины его души, покрывает её червоточинами и кровоточащими ранами. Между двумя собеседниками воцаряется трескающая тишина, пока они смотрят друг другу в глаза. Тао — стоя на коленях и преклоняясь перед господином, Сокджин — гордо возвышаясь у своего стола с толстой сигарой, зажатой между пальцев.
— Ты знаешь, что будет, если она попадёт в чужие руки. Узнай, кто это, и разберись с ним, а затем с девчонкой, — приказывает он, стряхивая пепел в стеклянную ёмкость.
— Я… подозреваю, кто это может быть, — выдаёт Тао, сжимая кулаки на коленях. Он ожидает, что его будет ждать жестокая расправа за невнимательность, он готов к худшему, потому что его босс — самый хладнокровный и равнодушный человек из всех, кого он встречал. Но нет. К своему большому удивлению, он видит снисходительность на чужом лице. На заявление своего подчинённого Сокджин заинтересовано дёргает бровью, поправляя очки в тонкой золотой оправе.
— И кто же?
— Хочу убедиться в этом самостоятельно. Если это окажется правдой — я обо всём вам доложу, босс, — Тао склоняет голову, и идеально уложенные гелем чёрные пряди падают ему на лоб, выбиваясь из укладки.
— Ты подтянул корейский, — хмыкает Ким, отходя к окну и осматривая свои скромные владения. Всегда зелёный ухоженный сад засыпан зимней сахарной пудрой, вода в пруду покрыта тонкой коркой льда. — Какие отношения ты построил?
— Доверительные, — уклончиво отвечает он, сверкнув серыми глазами в свете свечей. Мужчина затягивается сигарой и задумчиво выпускает серый дым в закрытое окно, что покрыто красивыми морозными узорами.
— Нельзя просто так построить доверительные отношения. Она потребует что-то и от тебя, — недовольно отвечает он спустя продолжительное время. Китаец не двигается, хотя колени сильно болят от прижатия к полу, а ступни ноют под тяжестью тела в тесноте новых чёрных туфель. — Если что-то пойдёт не так и ты оступишься… Я не думаю, что тебе стоит напоминать о последствиях.
— Разумеется, босс, — кивает Цзы. Ким жестом указывает ему в сторону двери, и подчинённый слушается, выходит на онемевших ногах в коридор. Стоит дверям за спиной закрыться, он облегчённо выдыхает и ведёт плечами, хрустит шеей и убирает волосы назад, раздражённо фыркая. Сокджин хоть и его босс, но кретин тот ещё.
«Посмотрим, кто в этой битве останется победителем. Ты ведь не знаешь, что на тебя многие ведут охоту, Сокджин», — Тао улыбается, толкая язык за щёку, и смотрит на беспристрастных охранников начальника, которые стоят неподвижно, как статуи, и на их лицах не отображается ничего. Словно они лишены чувств, эмоций и души. Тао покидает здание в противоречивом настроении, прыгая в свою любимую машину и любовно протирая ладонью бардачок. Внутри пахнет хвоей и лесом. Он расслабляется в кресле, поправляет куртку и откидывается на спинку, закрывая глаза.
Может ли он покончить со всем этим, или он не сможет жить без убийств и преступлений? Естественно, он безумно любит мучить людей, крутить ими, как кукловод, но ему не хочется подчиняться и быть собакой на поводке, которой он является сейчас. Ему хочется власти, хочется держать в своих руках больше, чем у него есть сейчас. Он не хочет стоять на коленях и гадать, будет ли начальство милостиво к нему или проявит крайнюю жестокость. Хочется свободы. Хочется чувствовать, что ты принадлежишь самому себе, а не кому-то, кто сможет в любой момент сжать тебя в ладони и раздробить на миллионы кусков.
После семьи Ким, своего последнего задания, которое он делит с Джихёком, Тао рассчитывает на увольнение, и чем раньше он закончит, тем раньше сможет стать свободным.
◎ ◍ ◎
Кофеварка журчит, вливая в кружку с миндальным молоком очередную порцию кофе. Этой ночью Чонгук спит больше, чем за последние несколько недель, но к утру его бьёт озноб и поднимается температура из-за того, что домой ему пришлось ехать по собственной вине в одном костюме. Однако этот момент не мешает ему находиться на работе и продолжать расследование. Ему хочется снова вернуться к прошлом делу и съездить домой к отцу Вонён, пересмотреть видео с его допроса, но Хосок сильно давит на него из-за новой работы и снова не даёт шагнуть влево и вправо. Кстати, о Хосоке: он только что перешагивает порог офиса Сомун, подтягивая свои брюки и снимая с себя куртку.