Тэхён виновато следит взглядом за удаляющимся владельцем квартиры. Его гложет чувство, что он не должен был соглашаться на эту авантюру и что всё действительно нужно было обговорить с младшим. Неправильно это — жить в чужой квартире на чужой шее и устраивать подобный цирк. Но Дженни, заметившая перепады в настроении красноволосого, так явно не считает.
— Не переживай по этому поводу, оппа давно привык к тому, что в его квартире без его ведома могут устроить вечеринку. Он побушует несколько часов и успокоится, поверь мне, я с ним всю жизнь жила бок о бок, — Дженни улыбается самой нежной улыбкой на свете, лохматит его волосы и вдруг хмыкает. — Знаешь… Ты ведь старше меня почти на десять лет. Я должна называть тебя аджосси?
— О Боже, нет конечно! Какой из меня аджосси… — охает Тэхён, округляя и без того большие глаза. Такое заявление его заметно встряхивает.
— Вот, другое дело. Выше нос и собирайте ёлку, пока Хван-и не сгрыз гирлянду, — девушка отчаливает обратно к плите, где готовится обед. Джухён ищет в коробках самые красивые украшения, Хосок уже усаживается за барную стойку, чтобы выпить чего-нибудь ещё до приёма пищи — ну так, для разогрева. Тэхён перебирается на пол и собирает ёлку. Этому он научился ещё очень давно, он любит с отцом собирать части искусственных новогодних елей, поэтому это не занимает много времени. Устанавливает нижнюю часть, закрепляет среднюю и вставляет в трубку самую верхнюю и самую лёгкую. К сожалению, дерево чуть заваливается набок, и парень не может понять, почему. Отходит в сторону и упирается руками в трость, рассматривая своё незамысловатое творение.
— Что? — Хосок, открыв крышку и получив подзатыльник от девушки, подходит к парню и рассматривает результат его стараний. — Вполне сносно, но мне кажется, что она не ровно стоит.
— Да? Надо же, я и не заметил, — Тэхён щёлкает языком и дует губы. Хосок улавливает в ответе тонкие нотки сарказма и подходит к дереву, поднимая его за основание и переставляя на паркет, подальше от ковра, и внезапно ёлка становится прямо. Твёрдая поверхность необходима для того, чтобы всё выглядело ровно.
— Во, другое дело! Итак, кто будет наряжать?
— Я хочу! — девочка, подняв целую коробку, спешит украшать искусственное деревце. Хосок присаживается рядом с ней и объясняет, как нужно расставлять игрушки, чтобы всё выглядело гармонично и красиво. Тэхён же присоединяется к приготовлению еды.
— Что ты готовишь? — он косится на сковородку, в которой жарятся лук, брокколи, перец и спаржа.
— Стейк с овощами, — девушка помешивает овощи на плите, чтобы они не сжарились слишком сильно. — Хочешь помочь? — парень согласно кивает и ждёт первого приказа, а младшая Чон пока в очередной раз перемешает всё и вывалиет уже готовые овощи в посуду. — Открой стейки и выложи их на сковороду.
Тэхён следует инструкции: разрывает упаковку, достаёт один кусок говядины и крайне осторожно укладывает его на жарку. Масло противно шипит и, как назло, стреляет ему в руку, от чего парень подскакивает и отходит от плиты на добрые пять метров. Дженни смеётся, и парень, зацепившись взглядом за эту улыбку, вздрагивает. Его сердце трепетно стучит в груди, ему становится так тепло, губы сами растягиваются в милой широкой улыбке, глаза счастливо сверкают.
— Будешь дальше жарить или отдохнёшь? Как твои ноги? — спрашивает она, давно заметив, что держится он уже гораздо лучше. Она уже успевает убедиться в том, что Тэхён — сильный мальчик, и такая мелочь, как научиться ходить, не должна сломать его. И она оказывается права.
— Нормально, ещё стою. Хочу попробовать приготовить хотя бы один стейк сам. Если испорчу — заберу его себе, — улыбается он, и Дженни активно кивает, двигаясь в сторону и освобождая место у плиты. Тэхён не думал, что после выписки из больницы он сможет жить счастливо без родителей, без квартиры, с тростью в руках. Всё ему казалось бесконечной тьмой, словно Сеул — первый круг ада, и ему придётся спускаться ниже и ниже. Но нет. Благодаря семье Чон (и Ким, естественно), которая вытаскивает его из затруднительного положения и становится ему друзьями, теперь он не чувствует себя одиноким. Так хорошо он не чувствовал себя даже тогда, в две тысячи десятом году, когда был простым школьником. Всё это счастье от мелочей ощущается не так остро и не так необходимо. Сейчас всё по-другому.
Чонгук спускается через полчаса и хмуро оглядывает гостиную. Ёлка уже сияет всеми цветами радуги, обед почти готов, и вообще вся обстановка сильно напоминает счастливый выходной самой обычной семьи. Но они не обычная семья. Проигнорировав весёлый возглас своей младшей сестры, парень обувается, надевает пальто и выходит из квартиры, чтобы побыть наедине с собой хотя бы на улице. Тэхён снова тоскливо смотрит на закрывшуюся дверь, и Дженни снова хлопает его по плечу и ободряюще улыбается.
— Всё будет хорошо, — шепчет она, и Тэхён, смотря в её тёмные глаза, хочет ей верить.
◎ ◍ ◎
Через открытые окна на кухне пробивается яркий дневной свет, женщина сидит за обеденным столом и переписывает что-то из телефона в блокнот, внимательно читая объявления. На плите кипит чайник, дорогой итальянский кофе терпеливо ожидает в красивой ребристой чашке с миниатюрными красными цветами. Входная дверь открывается, тихо закрывается, и на пороге кухни неожиданно появляется никто иной, как Чон Чонгук. Его мать мягко улыбается и откладывает ручку на стол.
— Доброе утро, мам, — говорит он с усмешкой.
— Уже начало четвёртого. И не лги матери, ты истощён, никакое для тебя оно не доброе. Если я повезу тебя в больницу, то испорчу себе весь день, — говорит она, качая головой.
— Не нужно обо мне волноваться, — с улыбкой говорит он, присаживаясь рядом с мамой. Он рассматривает блокнот перед ней, лежащий рядом телефон, второй мобильник в её руке и ещё какой-то справочник, лежащий чуть в стороне. Он складывает руки в замок, чтобы тремор не так сильно бросался в глаза. — Чем ты тут занимаешься?
— У меня встреча по благотворительным делам, я решила, что… возможно, ты прав, — улыбается женщина, а Гук давится воздухом и шепчет что-то вроде: «быть не может». — Мне не стоило так скрывать пожертвования, деньги моей семьи сотворили много добра в прошлом. Я позвонила в несколько некоммерческих фондов, которым могут помочь мои…
— Деньги, — заканчивает за неё Гук. Соын приятно улыбается, радуясь тому, что сын понимает её.
— Именно, — соглашается она. Парень пытается контролировать свои руки, но они продолжают интенсивно дрожать, а от внутренней запоздалой бури у него внезапно на глаза наворачиваются слёзы. Женщина сдвигает брови к переносице и касается влажной руки сына. — Поговори со мной.
Чонгук дёргается и поднимает взгляд, моментально натягивая на лицо улыбку во все зубы. В уголках глаз копятся мимические морщинки.
— О чём?
— Ты всегда слушал о моих проблемах, так расскажи о своих, — негромко шепчет Ким, по-матерински заботливо обводя взглядом настороженное лицо своего старшего ребёнка. Чон моргает, опуская глаза на стол и зажимает в зубах нижнюю губу. — Эти кошмары, твои… воспоминания. Становится хуже?
— …Да, — с трудом выдавливает из себя он. — Они более чёткие. Я почти не спал целый месяц.
— Что ж, — заключает она, гладя его ладонь своими морщинистыми пальцами, на которых блестят дорогие кольца. — Тебе нужно как следует выспаться. Что ты думаешь о барбитуратах? Я просто обожаю их.
— Мне поможет только одно, — женщина воодушевлённо улыбается, ожидая услышать от сына что-нибудь действительно хорошее. — Разгадка убийства.
◎ ◍ ◎
Шелест бумаги уже заседает в голове и вызывает мигрень, но он в сотый раз просматривает архивы дела месячной давности. Просматривает фотографии изуродованного подросткового тела, прочитывает всю информацию и прослушивает раз за разом диалог, записанный на диктофон. В голове эхом звучит «Ким Тэхён». Что если это его рук дело? Он ведь мог подкинуть брошь Тигров на место преступления, потому что Чонгук отчётливо помнит, что Ким Кай, главарь этих головорезов, узнал Тэхёна. Значит, они знакомы, и значит, что они оба работают на Ким Сокджина. Но Кай на свободе, и помог ли ему приспешник этого треклятого «босса» — остаётся нерешённой загадкой.