Выстрелы прекращаются.
Гук выглядывает из укрытия, медленно, таясь, потому что есть огромный шанс того, что его просто выманивают наружу. Шаг, второй, он осторожно выпрямляется в спине, больше не крадясь, и высматривает пустырь.
Никого.
◎ ◍ ◎
— Он был одет как механик. Похож на местного рабочего, фоторобот не смогу составить.
Чонгук возвращается на эту свалку чуть позже, после того как пережидает временно у себя дома и оповещает о случившемся Намджуна и Хосока. Естественно, что их лидер, который, между прочим, уже идёт на поправку и может присутствовать в офисе, при обысках и прочих делах, не требующих беготни и перестрелки, вызывается самостоятельно проверить территорию. Хосок не отстаёт, и его рвению можно только позавидовать, и не Чонгуку решать, останутся ли эти двое с похмельем дома, или придётся слышать их вой на морозе на месте преступления.
— Тебе повезло, что он тебя не убил, Гук, — Намджун нервно лохматит волосы, осматривая злополучную свалку, на которую их всех привёз младший. — Какого чёрта ты вообще тут забыл?
— Ты веришь в подавленные воспоминания? — по его нечитаемому взгляду непонятно, считает ли он его умственно отсталым, просто недоумком, или за этим скрывается нечто большее.
— Если я скажу «нет», ты пойдёшь домой и отдохнёшь? — в принципе, криминалист должен ожидать что-то вроде этого.
— Мне снилась эта машина. Точнее, это были воспоминания… Они размытые, но я уверен, что мы с отцом ездили на природу за неделю до его ареста. Что-то плохое случилось, — парень указывает на автомобиль, который становится причиной их появления в этом неблагоприятном местечке, — в этой машине. Знаю, звучит безумно…
— Если бы так… Во время свалки кое-что нашли, — они приезжают сюда не одни, так как взвинченный голос Гука настораживает всех, и они решают перестраховаться. Здесь все: копы, офицеры, даже является судмедэксперт, который, между прочим, весьма нужен. Намджун ведёт его к образовавшемуся кругу из полицейских. — Во время обыска свалки кое-что нашли. Женское тело, раздавленное уплотнителем.
— Как ты? Я слышала, в тебя стреляли, — их встречает Джису. Чонгук пожимает плечами.
— Как видишь, не попался.
Они подходят как раз в тот момент, когда парень с бейджиком «Йен Ан», их врач, имя которого профайлера всё это время мало интересует (он всё ещё желал, чтобы вместо него работала с ними Пак Чимин, и, хоть эта мечта была неосуществимой, никто не запрещал ему скучать по тем временам), упаковывает в пакет руку жертвы, пальцы которой чёрные и обугленные. Далее он вытаскивает с помощью лопаты кусок тухлого спрессованного мяса из машины, и Гук чуть морщится.
— Это лопатка для пиццы? — первое, что приходит ему на ум.
— Вообще, это называют скребком, от французского слова для «лопаты»… Вот так… — неловко пожимает плечами Ан и в знакомый пакет вываливает ещё один кусок человеческого мяса. — И это странно, потому что пицца из Италии.
— Да, — Намджун кивает, скрещивая руки на груди. — Именно это сейчас странно.
— Знаете, что? Эти штучки — секретное оружие судмедэкспертов, — держа в руке окровавленную лопатку, рассказывает он. — Идеальны для сбора мягких тканей. Или пепперони, упавших с печки, — они вдвоём смотрят на китайца, как на психа, но он нервно улыбается. — Но не одной и той же это всё делать.
— Что известно о жертве? — решает перевести тему Намджун, потому что весь диалог превращается в чистую психоделику.
— Пока мало чего. Судя по степени разложения… — Йен вытаскивает из окна машины ещё один кусок на лопате. — Думаю, она умерла пару недель назад.
— Она могла остаться в машине случайно? — стараясь не смотреть на отвратительные останки, их коллега отводит взгляд куда угодно и пытается даже не вдыхать лишний раз, чтобы не чувствовать эту вонь. Чонгук подходит к автомобилю, в котором женщину спрессовали, и видит на разбитом сдавленном стекле тёмные отпечатки пальцев. — Может, передоз был?
— Нет, я так не думаю, — говорит Чон, представляя в голове этапы жестокого преступления. — Посмотрите на эти отпечатки. Я считаю, убийца запер её и включил уплотнитель.
— Джису, узнай, можно ли отпечатки снять, — говорит Намджун, потерев кончик носа пальцем. — И найди здесь Хосока, он ищет того, кто стрелял в Гука.
Как по велению судьбы или зову сердца, или просто услышав издалека своё имя, Хосок вторгается в их диалог, прикладывая к больной голове скомканный снежок. Прошедшая ночь никак не отпускает его даже в холодный зимний день.
— Судя по всему, никто не стрелял.
— В каком смысле? — профайлер хмурится.
— Права на собственность у До Ёнбина, он владелец свалки, — выдыхая горячий плотный пар изо рта, мужчина хмыкает собственным мыслям, убрав с мокрого лба чёлку, отдающую синим. — Но… его не существует. Никаких данных о нём нет.
— То есть кто-то купил свалку на вымышленное имя? — Гук прячет руки в карманы и пытается размышлять, даже когда его мозг туго соображает. — Зачем? Чтобы одну женщину убить? Спрятать нубиру Хирурга?
— Не забывай о том, что машина твоего отца может быть не связана с этим убийством, — говорит Намджун, поджимая губы и надеясь, что Гук сделает шаг назад в их начинающимся споре. — Эта женщина умерла полтора месяца назад, а твой отец был прикован к стене пятнадцать лет, и только месяц назад вышел на свободу. Это хорошее алиби, хотя, да, даты нужно сверить.
— Возможно, он её не убивал, но он с этим как-то связан, — Чонгук делает не шаг назад, а два шага вперёд, причём буквально, и становится прямо перед невозмутимым шерифом. — Точно. Мои воспоминания привели меня сюда, на свалку с его машиной и трупом. Это не совпадение. Может, мой отец знаком с убийцей.
— Мы проверим машину, — несмотря на согласие, во взгляде Намджуна много скептицизма. — Если есть связь, мы её обнаружим.
— Доктор Йен! — из общей толпы выходит один мужчина в форме, призывно подняв руку и подходя к их коллеге-китайцу, который заполняет бумаги. — Мы нашли больше.
— Больше чего? — переспрашивает Чонгук, сглатывая.
— Жертв.
◎ ◍ ◎
— Мам, не переживай, можем не говорить о моём интервью с отцом, — помешивая железными палочками острый рамён, Дженни, подперев ладонью голову, умещает в кресло напротив окна в зале Гука, который пустует. Сюда обычно никто не заходит: местечко напротив лестницы на второй этаж, отделённое стеной от кухни и гостиной. Тут два кресла напротив огромных окон, и Гук не сидит здесь, потому что это место его грустных воспоминаний, когда он сидел с девушкой в тишине и смотрел на ночной Сеул. В одиночку он никогда здесь не проводит время. Сейчас здесь Дженни и Соын.
— Всё нормально, правда, — отмахивается она, кладя голову на спинку кресла. — Хотя нет, но… Есть вопросы, которые ты задашь отцу? — Дженни достаёт свой телефон и заходит в заметки, где хранит практически всю подготовку к интервью. В том числе и вопросы, которые сейчас любезно предоставлены для изучения маме. — Да ты издеваешься, ты его мёдом с ложки кормишь!
— Ты что-то напутала в выражениях, — младшая конфузит лоб.
— От таких вопросов психопат будет отрицать ответственность, — заключает Соын, устало вздыхая и выпивая пару глотков прохладной воды из кружки. — Он переведет тему…
— Прости, просто я либо мёдом его кормлю, либо…
— Дженни, если у тебя нет плана, как выставить его плохим, он будет казаться хорошим, — повернув голову к дочери, строго говорит женщина. — Скажи, что ты это понимаешь.
— Мама, эти вопросы я составила для моего начальства. Но не их я задам, — поджав губы, серьёзно говорит девушка, чернеющим взглядом впериваясь в глаза матери. Соын некоторое время молчит.
— Хорошо. Я поняла твою задумку.
— Отлично. Можешь перестать волноваться? — она просит свой телефон обратно и выключает его, убирает в карман.
— Теперь я волнуюсь намного больше.