•••
Драко испытал потрясение, когда зашел на кухню после полуночи.
Да, он определённо ожидал, что Грейнджер появится здесь ночью, но она никогда не была здесь до его прихода. Очевидно, она ждала его. Ее рука была перевязана бинтами, кровоподтёк украшал левый глаз, и она выглядела более уязвимой, чем когда-либо, но выражение ее лица было решительным и суровым, будто неосознанно бросая вызов. И это было хорошо. Уязвимость не подходила Грейнджер.
На столе перед ней стоял стакан с огневиски, ещё один стакан с прозрачной жидкостью она сжимала в руке. Приподняв бровь и задаваясь вопросом, почему она наливает ему его любимый напиток после бесчисленных упреков в адрес его привычки, он осторожно занял свое обычное место, внимательно изучая её и пытаясь определить ее настроение или намерения.
— Сегодня без чая? — спросил Малфой.
— У нас закончился чай.
Она не смотрела на него. Она смотрела на свой стакан, и это его беспокоило.
— Что ты пьешь?
— Просто воду.
— Черт побери, Грейнджер, угости себя хоть раз алкоголем.
— Я не пью.
— Конечно, нет.
Она подняла на него взгляд, и он осознал, что никогда раньше не замечал, насколько… карие они были. Они были как осень. Как октябрь. Гермиона слегка наклонилась вперед, упираясь здоровым локтем в стол и подпирая подбородок тыльной стороной ладони. Она подняла голову, и Драко подумал, что она посмотрит на него, но этого не произошло.
— Я… — тихо начала Гермиона, откашлявшись. — Спасибо… за сегодня. За то, что спас меня.
Почему она не смотрит на него? Он стиснул челюсть. — О чем, черт возьми, ты думала? Ты вообще не должна была там быть.
— Смотри, я…
— МакГонагалл сказала тебе оставаться здесь, а ты это проигнорировала. Ты не в состоянии драться и была только помехой.
— Малфой…
— Тебя могли убить, и… Грейнджер, какого хрена ты не смотришь на меня?— крикнул он. — Посмотри на меня, когда я с тобой разговариваю!
Вздохнув, она медленно перевела на него свой усталый, угрюмый взгляд.
— Мне очень жаль, — пробормотала она. — Я сбита с толку.
— Не удивлён.
— Учавствовать в сражении сегодня было неверным решением с моей стороны, — признала Гермиона. — Но, я просто… Я…
— Нуждалась в этом, — закончил он.
Грейнджер лишь кивнула, и между ними возникла приятная тишина. Выпив стакан за один присест, Драко понял, что сейчас самое подходящее время, чтобы уйти. Она сказала свое слово, а он сказал свое. Но Малфой еще не был готов отказаться от ее присутствия. Напротив, он хотел, чтобы она продолжала говорить. Ее голос успокаивал его лучше огневиски.
— Драко, — мягко сказала она, — Спасибо. Я действительно благодарна… бесконечно благодарна за то, что ты спас мне жизнь.
— Я знаю.
— Я все еще растеряна. Это произошло так быстро.
— Ты бы предпочла, чтобы я не торопился?
— Нет, конечно, нет, — нахмурилась она. — Я имею в виду, ты просто появился из ниоткуда и схватил меня, а потом ты… Ты…
Он озадаченно сузил глаза. — Убил Кэрроу?
— Да.
— Ты никогда раньше не видела, чтобы я кого-то убивал?
— Видела, конечно. Только не так близко, — пробормотала Грейнджер, прикусив губу. — Ты произносил Смертельное заклинание прямо у меня над ухом и говорил его так… так спокойно.
— Так спокойно? — он пожал плечами. — Как ты говоришь, когда ты…
— Можно вопрос? — перебила его Гермиона. — Скольких людей ты убил?
Ее вопрос шокировал Драко, но на его лице не дрогнул ни один мускул. Годы тренировок научили его сохранять самообладание в любой ситуации. Но все же она определенно сбила его с толку, и он налил себе еще стакан виски, думая, что это поможет ему расслабиться. Он знал количество убитых им людей лучше, чем свой возраст, но колебался, прежде чем ответить. Драко не знал почему.
— Вместе с Кэрроу четырнадцать, — сказал он. — И они не люди, Грейнджер. Они Пожиратели смерти.
— Четырнадцать, — повторила она. — Четырнадцать.
Малфой сделал глоток. — Скольких убила ты?
Гермиона перевела взгляд на стол. Он поперхнулся виски, потому что каким-то образом узнал, о чем она умалчивает. Очевидно, он недостаточно хорошо натренировал свое лицо, чтобы оставаться равнодушным. Но это не имело значения — она снова отводила от него взгляд. В очередной раз.
— Ты никогда никого не убивала? — почти обвиняя, спросил Малфой. — Так ты никогда… Это невозможно!
— По всей видимости, в этом нет ничего невозможного, — ответила она, неохотно поднимая на него глаза. — Я не убила ни одного Пожирателя Смерти.
— Как, черт возьми, тебе удалось оставаться в живых все это время, никого не убив?
— Я не знаю, — Грейнджер только пожала плечами. — Я просто всегда их оглушаю. Это инстинкт…
— Нет, — прервал Малфой. — Оглушать их – не инстинкт. Убивать их – вот это инстинкт. Это сама суть инстинкта. Каждый человек рождён с инстинктом убивать, но общество и мораль подчиняют его. Война выманивает из оболочки, в которую мы его загоняем. Война освобождает инстинкт убивать.
Гермиона смотрела на него большими удивлёнными глазами, слегка приоткрыв рот. — Но… где грань между убийцей и солдатом?
— Выживание. Если я их не убью, они убьют меня.
— А если этого можно избежать… Не похоже, что все используют этот инстинкт постоянно. И ты оглушаешь Пожирателей, я видела.
— Это не так просто. Никто не может бросить Смертельное заклинание просто так, за исключением ёбнутых и одержимых на всю голову людей, вроде Волан-де-Морта или Беллатрисы. — пробормотал Драко.
— Тогда… что заставляет тебя его использовать?
— Это смесь разочарования и ненависти. То, что заставляет что-то в себе… ломаться. У большинства людей спусковым крючком является Пожиратель Смерти, угрожающий их жизни, или убийство знакомых людей. Иногда это происходит, когда достигаешь определенной точки в бою; когда устаёшь сражаться, и терпение покидает тебя. Я не верю, что ты никогда не испытывала подобного.
— Я испытывала все это.
— Тогда как, черт возьми, ты избежала убийства?
Массируя переносицу, Гермиона тяжело вздохнула. Виновато. — Знаешь, однажды я попробовала использовать Смертельное заклятье. Рона чуть не убил Сивый. Я попыталась убить его, но ничего не вышло.
— Этим ты позволяешь своей совести остановить себя, — сухо сказал он. — Научись оставлять совесть дома, Грейнджер.
— Но… как я буду тогда жить с собой? – тихо пробормотала она.
— В этой войне есть два варианта, Грейнджер: стать трупом или убийцей. Я выбираю последнее. Опять же, это инстинкт.
— Заклятие неспроста называется непростительным. Это противозаконно.
— Закона больше нет.
Постучав ногтем по стеклу, Гермиона скривилась. — Ты прав.
Драко наблюдал за ней еще какое-то время, хмурясь, глядя на ее опущенные плечи и слегка поджатые губы. Она казалась разочарованной и задумчивой. На этот раз тишина, царившая над их головами, была неуютной. Допив последний глоток, он поднялся со своего места и вздрогнул, когда его стул проскрежетал по полу. Этот пронзительный звук, похоже, никак не подействовал на неё. Он подумывал пожелать спокойной ночи или что-то в этом роде, но то, что он сказал, удивило даже его самого.
— Когда это значит для тебя достаточно – ты убьешь. Когда это важно и ты боишься, что ты или кто-то, кто тебе дорог, умрет, ты игнорируешь свою совесть. Просто ждёшь спускового крючка.
Сказав это, он решил покинуть комнату.
— Драко, — позвала Гермиона, прежде чем он успел потянутся к дверной ручке. — На что это похоже? Когда впервые используешь Смертельное заклинание?
Он напрягся и сжал кулаки. Его беспокоил не сам вопрос — он, Блейз и Тео неоднократно обсуждали Смертельное заклинание. Дело в том, что он должен объяснять это Грейнджер, и это было… труднее, чем он полагал. Он видел, как невинно она на него смотрит. Издевается над ним. Не имело значения, насколько она искусна в дуэли, или какие зверства видела — на ее руках не было крови. Ни капли. Она была единственным человеком, которого он знал без окровавленных рук. Его же руки были по локоть в крови.