Для сравнения, он был волком, а она воробьем.
— Это похоже на рвоту, — сказал он, не оборачиваясь. — Ты потеешь, дыхание прерывается. Лицо становится горячим, но все остальное замерзает. Это отвратительно и унизительно. А затем возникает… тревожное чувство спокойствия и удовлетворения. Но ты никогда не избавляешься от привкуса. Он остается во рту и ноздрях ещё несколько дней. — Малфой сделал паузу, чтобы облизнуть зубы. — Только так я могу описать это.
Драко знал, что за его спиной она с тревогой покусывает губу.
— Хорошо, — пробормотала Грейнджер.
Сделав шаг вперед, Драко потянулся к двери, но её голос снова остановил его.
— Малфой… Кто был твоим первым убитым?
— Мой отец.
— О. Ты… ты сожалеешь об этом?
Он щелкнул челюстью. — Ни капли.
Это было правдой: он не жалел об этом. И если это не самая грустная новость, когда-либо сказанная им, тогда он не знал таковой.
•••
Спустя два месяца, с тех пор, как Драко спас Гермионе жизнь, они ни единожды не упоминали об этом. Как будто между ними было заключено негласное решение, чтобы никогда не вспоминать этот день, а если быть точнее — эту ночь, и их разговор о Смертельном заклинании. Пытаясь избежать разговора о той ночи, они говорили о чём угодно, безобидно насмехаясь друг над другом по поводу школьных времён. Особенно любили упоминать те моменты, когда Гермиона ударила его на третьем курсе, или как Драко оскорбил её из-за кривых зубов на четвёртом.
Большую часть времени они проводили в читальном зале, листая книги и статьи или расшифровывая руны, пререкаясь при этом между собой. Казалось, их общение не сильно отличалось от того, что было в Хогвартсе, но сейчас вся злоба и враждебность исчезли, оставив после себя здоровые и приятные подшучивания. Теперь им было комфортно, настолько, что Грейнджер, видимо, решила, что для неё приемлемо стащить его чипсы.
Когда она взяла сразу несколько, Драко взглянул на нее.
— Спустись на кухню и возьми свои чипсы.
— Я хочу только парочку.
— Ты взяла семь.
Она оторвалась от книги и выгнула бровь, глядя на него. — Я не знала, что ты такой наблюдательный.
— Я слежу за всем, — сказал он, вставая со своего места и направляясь к книжному шкафу. — Где эта книга об Эрнесте Фэнгсвелле? О том странном отшельнике, который испортил свой крестраж?
— Она рядом с книгой об истории Министерства Магии, потому что он родился в год его основания.
Драко моргнул. — Эрнест Фэнгсвелл родился в 1632 году.
— Да, я в курсе.
— Министерство было основано в 1623 году, Грейнджер.
Она бросила на него острый взгляд. — Нет, оно было основано в 1632 году.
— Ты не права.
Если и было что-то, что Драко знал о Гермионе Грейнджер, так это то, что она терпеть не могла, когда её исправляли. В свою защиту, она была права в девяноста девяти процентах случаев, но в данном случае он знал, что она ошиблась. Он был в этом уверен, и детское самодовольство заставило его ухмыльнуться.
— Я не ошибаюсь! — возразила она, вставая на ноги. — Это ты не прав! Министерство было основано в 1632 году!
— Это был 1623 год.
— 1632!
— Чтоб меня, Грейнджер, — дерзко усмехнулся Драко. — Не могу поверить, что ты в чем-то ошиблась
— Потворяю ещё раз — я не ошибаюсь!
— Что ж, ответ мы найдём здесь, — сказал он, снимая с полки книгу об истории Министерства. — Но прежде, чем мы узнаём ответ, давай сделаем ставки?
Гермиона надменно положила руки на бедра. — Тебе что, тринадцать лет?
— Нет, мне двадцать пять. Ты не очень хорошо справляешься с числами этим вечером, не так ли? Ты ошиблась дважды, менее чем за пять минут.
— Я не ошиблась!
— Если ты настолько уверена в своей правоте, у тебя не должно возникнуть проблем с условиями, — ответил он. — Допустим, проигравший будет стирать вещи победителя в течение месяца. По рукам?
— Да что угодно! — фыркнула Гермиона. — Просто открой чертову книгу.
— Предоставлю эту честь тебе.
Бросив книгу на стол перед ней, его ухмылка стала шире, когда от громкого удара она вздрогнула. Он отступил на несколько шагов, скрестив руки на груди и высокомерно склонив голову. Грейнджер выглядел так же уверенно, как и он. Когда она взволнованно листала страницы, он внимательно следил за её лицом. Наблюдать за ней действительно было очень интересно. Когда она дошла до части с ответом, его еще больше привлекло выражение её лица, особенно когда ее лоб сморщился, а рот приоткрылся от досады. Закрыв глаза и склонив голову, Гермиона прошептала одно слово, подтвердившее ее поражение.
— Дерьмо.
Драко ухмыльнулся. — Что такое, Грейнджер?
— Ничего.
— И что говорится в источнике? Когда было основано Министерство?
Поджав губы и закрыв книгу, она начала рассматривать свои ногти, пробормотав себе под нос. — В 1623.
— Итак, — начал он, — я все-таки был прав.
— Я просто хочу отметить…
— Ты, Гермиона Грейнджер, ходячая энциклопедия, ошиблась.
Драко показалось, что он услышал её рычание. От ухмылки у него уже начинали болеть щеки. Сделав шаг назад, он специально чрезмерно заинтересованно осмотрел комнату, ожидая, пока она заметит.
— Что, черт возьми, ты делаешь? — спросила Гермиона.
— Я только что доказал, что Гермиона Грейнджер ошибается, — ответил он. — Разве единорог не должен сейчас прискакать в комнату, чтобы дать мне пять, или что-то в этом роде? По крайней мере, я жду взрыва конфетти и пения хора.
— Ты просто смешной.
— Возможно. Зато прав.
— Ты серьезно собираешься злорадствовать по этому поводу? Так по-детски?
— Абсолютно.
Грейнджер с красным, взволнованным лицом и расставленными по бокам руками, выглядела очень похожей на капризного ребенка, что веселило Драко ещё больше. Ему нравилось дразнить её — не так, как он насмехался над ней в Хогвартсе — а безобидным способом. И, на самом деле, ему было бы так легко вернуться к этим старым привычкам и заставить её чувствовать себя неполноценной, но теперь он изменился. Она тоже стала другой. Их изменения пошли им на пользу. И тем не менее, она всё же оставалась той самой Грейнджер, и это было хорошо.
— Ты в порядке, Грейнджер? — спросил Драко. — Это с тобой впервые? Может, тебе стоит присесть? Или прилечь? Только не стой на пути у моего победного единорога.
— Ты… ты… – Щеки Гермионы пылали. — Ты такой… мерзавец!
Он не мог сдержаться. Из него вырвался смех, громкий и искренний — один из тех взрывов смеха, которые снимают напряжение в плечах и успокаивают. Тот смех, который заставляет закрыть глаза. Но когда Малфой остыл и открыл веки, он увидел, как взволнованное выражение лица Грейнджер сменилось на задумчивое.
— Что? — спросил он, все еще посмеиваясь. — Почему ты так пялишься, Грейнджер?
— Просто я… – она заколебалась. — Я никогда не видела, чтобы ты так смеялся или… или даже улыбался. По-настоящему.
Он буквально почувствовал, как все веселые нотки утекают из него. И не потому, что его раздражал её комментарий, а потому, что его содержание вызывала беспокойство. Его лицо автоматически застыло, хоть на деле он этого не хотел. Когда так долго скрываешься под маской, становишься «маской» даже среди людей, которым доверяешь. Особенно среди тех, кому доверяешь. Потому что, если они видят тебя настоящего, и решают, что ты недостаточно хорош, то, возможно, ты действительно недостаточно хорош. Если ты доверяешь их мнению, почему бы не доверится их мнению о тебе самом?
Но маска, видимо, упала с его лица. Или Грейнджер просто сорвала ее, когда он не видел.