Я был с ним совершенно согласен, однако реакции не последовало. Никакой. Часы сменялись днями, дни — неделями, но ничего не происходило. Было трудно поверить, что столь громкая история о краже государственных денег пройдет незамеченной.
Реакция все-таки последовала, но вовсе не та, которую я ожидал. Двадцать первого августа 2008 года, в непривычно безветренный и жаркий лондонский день начал звонить мой рабочий телефон. Первым позвонил Сергей Магнитский из «Файерстоун Данкен», потом Владимир Пастухов из своего офиса, и вскоре Эдуард Хайретдинов — со своей подмосковной дачи. У всех трех наших юристов была одна и та же новость: сотрудники МВД проводят обыски в их офисах.
Новости от Эдуарда были самыми тревожными: в 16:56, в его отсутствие, к нему в адвокатскую контору международной курьерской службой DHL была доставлена посылка. Менее чем через час туда нагрянула с обыском группа сотрудников МВД. Они сразу же «обнаружили» невскрытую посылку и изъяли ее, после чего прекратили обыск и ушли.
Вся эта мизансцена была явно построена вокруг загадочной посылки. К счастью, секретарь Эдуарда успела сделать копию накладной и отправила ее нам по факсу. Зайдя на сайт доставок DHL и введя номер накладной, мы растерялись: в графе отправителя был указан наш адрес в Лондоне.
Конечно, из нашего офиса никто посылку не отправлял. Данные курьерской службы свидетельствовали, что на самом деле ее отправили с пункта сбора посылок DHL, расположенного в южной части Лондона. Мы незамедлительно обратились с заявлением в полицию. Чуть позже в нашем офисе появился молодой человек в кожаной куртке и солнцезащитных очках. Это был детектив сыскной полиции Ричард Нортен.
Представившись, я спросил, удалось ли полиции узнать, кто отправил посылку. Он пожал плечами и вынул из кармана куртки диск.
— Нет, но у меня есть запись камеры наблюдения из отделения DHL района Ламбет, — ответил он. — Возможно, вы опознаете кого-нибудь.
Я проводил его к своему столу. Мы с Иваном и Вадимом стояли рядом и смотрели, как Нортен загружает данные с диска на компьютер. Кликнув несколько раз мышкой, он открыл файл с видеосъемкой невысокого разрешения, где было видно движение людей у стойки. Перемотав запись вперед, он нажал на воспроизведение и сказал:
— Вот здесь.
Мы увидели, как в отделение DHL вошли двое мужчин восточноевропейской наружности. У одного из них был полиэтиленовый пакет с логотипом универмага, расположенного в Казани. Пакет был заполнен документами. Мужчина переложил всё в коробку DHL, пока второй заполнял накладную для отправки и расплачивался наличными. После этого они повернулись спиной к камере и вышли из помещения.
Когда запись закончилась, Нортен спросил:
— Вы узнаёте кого-нибудь из них?
Мы переглянулись. Иван и Вадим покачали головой.
— Нет, никого, — ответил я.
— В таком случае, если вы дадите список лиц, создающих вам проблемы в России, я смогу проверить, не проходило ли чье-нибудь имя в Хитроу и Гатвике[1] за последнюю неделю. Может, что-нибудь и обнаружится.
В успех я не особо верил, но все же дал Нортену список имен, и он ушел.
У меня не было времени размышлять о посылке, так как российские силовики возобновили наступление. Кроме обысков, устроенных в офисах всех наших юристов, Владимира и Эдуарда вызвали для дачи показаний в казанское управление МВД. Они должны были явиться туда на допрос через три дня, в субботу. Эти вызовы были абсолютно незаконными — адвокатов не могут допрашивать в отношении дел, которые они ведут, — и вероятно замышлялись как акт устрашения. Казанская милиция приобрела печальную славу повальной коррупцией и средневековыми методами дознания. По сравнению с казанскими изоляторами, тюрьма из фильма «Полуночный экспресс» покажется гостиницей «Холидэй Инн». Сотрудники местной милиции были известны не просто измывательствами, а выбиванием признаний из задержанных с помощью изощренных пыток, и не гнушались содомией бутылками из-под шампанского. Что еще хуже, вызывая Владимира и Эдуарда на допрос в субботу, эмвэдэшники прекрасно понимали, что юристы исчезнут из поля зрения до понедельника — за это время с ними можно сделать что угодно, и никто не узнает.
Я был в ужасе. Наступил какой-то запредельный уровень эскалации. Ивана, Вадима и других сотрудников компании Hermitage я вывез из России именно из-за такого рода опасений. Но даже в страшном сне я не мог вообразить, что под прицелом окажутся сторонние юристы.