Я почти исчерпал свой список иностранных корреспондентов, работавших в России, когда вдруг наткнулся на Филиппа Пэна — молодого репортера газеты «Вашингтон Пост». В отличие от остальных, в Москву он приехал сравнительно недавно, и его глаз еще не замылился. Он сразу почувствовал масштаб истории Сергея.
С начала июля по август 2009 года он беседовал с моими коллегами, занимался проверкой наших документов и пытался, как мог, получить ответы от российских государственных органов. К началу августа был готов поистине сенсационный материал.
Тринадцатого августа в «Вашингтон Пост» появилась его статья под заголовком «Трое юристов, разоблачив корпоративное рейдерство, стали жертвами преследования». Он обвинил российские государственные органы в крупномасштабных финансовых махинациях и объяснил, как они фабрикуют дела против Сергея, Эдуарда и Владимира, чтобы замести следы преступления.
Обычно подобные разоблачения производят много шума, но в этот раз — мертвая тишина. Российские власти были совершенно безразличны и невозмутимы. Мало того, российская пресса вообще не обратила внимания на этот материал. Похоже, журналисты в России опасались писать о чем-либо, связанном со мной. Я был для них словно прокаженный.
Почти одновременно со статьей Пэна в «Вашингтон Пост» был опубликован и отчет депутата Лойтхойссер-Шнарренбергер. Она тоже детально разбирала ложь российской власти, мошенничество с кражей налогов, необоснованный арест Сергея и жестокое обращение с ним. Вывод депутата ПАCЕ: «Я не могу не подозревать, что эта скоординированная атака происходит при полной поддержке высокопоставленных чиновников. Они, судя по всему, воспользовались наличием системных проблем в уголовном судопроизводстве Российской Федерации».
Ее доклад был сокрушительным, он расставлял все точки над «i». Но тоже не оказал никакого влияния. Российское правительство встретило его такой же оглушительной тишиной. Тем, кто продолжал пытать Сергея, было все равно.
В своем кругу мы долго и горячо обсуждали дальнейшие действия. Традиционные инструменты защиты ни к чему не привели, и идеи были почти исчерпаны. Но тут в нашу комнату заглянула двадцатичетырехлетняя девушка-секретарь и сказала: «Простите, что прерываю, я услышала ваш разговор. А вы не думали снять видеоролик и выложить его на Ютьюбе?»
В 2009 году я и не знал, что в интернете существует такой сайт, где любой человек может разместить свое видео. Она принесла свой ноутбук и показала, как устроен этот интернет-сервис.
Учитывая отсутствие каких-либо серьезных результатов, мы решили, что стоит попробовать. Мы вновь просмотрели имеющиеся документы, еще раз подытожили свидетельства мошенничества, написали сценарий и сняли 14-минутный видеосюжет. В нем просто и доступно рассказывалось, как МВД и преступники украли из российского бюджета 5,4 миллиарда рублей и упрятали за решетку человека, который их разоблачил, — Сергея Магнитского. Мы сделали две версии ролика — на русском и английском языках. Результат оказался нагляднее и понятнее, чем всё, что мы делали до этого, и я полагал, что этот видеоролик сразу произведет впечатление.
Мне хотелось, чтобы ролик появился в интернете как можно скорее, но для начала требовалось одобрение Сергея, ведь именно он находился в самом уязвимом положении. Я передал копию сценария его адвокату и с нетерпением ожидал решения.
Положение Сергея тем временем становилось все тяжелее и тяжелее.
К лету 2009 года состояние его здоровья заметно ухудшилось. В медицинской части «Матросской тишины» ему поставили диагноз: панкреатит, камни в желчном пузыре и холецистит. Ему назначили повторное ультразвуковое исследование (УЗИ) на первое августа и плановую операцию. Однако за неделю до запланированного УЗИ с одобрения майора Сильченко Сергея перевели из «Матросской тишины» в Бутырку — следственный изолятор более строгого режима, который в советское время использовался в качестве пересылочной тюрьмы на пути в лагеря. Это место имело в России такую же дурную славу, как тюрьма Алькатрас в Калифорнии, только условия содержания были еще хуже. Для Сергея ситуация усугублялась тем, что в Бутырке не было больницы, необходимой для его лечения.
То, что пришлось пережить Сергею в Бутырке, сопоставимо разве что с тем, что Александр Солженицын описал в своем «Архипелаге ГУЛАГ».