— Догадываюсь, что поднадул вас Арон Бибер на пятидесяти предметах? — смеясь, говорю своему станичнику.
— Никак нет, не на пятидесяти предметах. Я визитку от него выписывал.
— Визитку?
Поглядел я, признаться, не без удивления на Тихона Семибратова, на его ватный потитух, сооруженный не очень искусной иглой Агафона Cиницына, нa чирики, солидными своими размерами напоминавшими дредноуты английского флота, запыленные и выпачканные дегтем шерстяные чулки. Взглянул на почтенную пегую его бороду с былками соломы в ней — самый хуторской, простецкий облик… И визитка от Арона Бибера. Фасон как будто не к лицу.
— Визитку, говорите?
— Сказать даже — не одну визитку, а всю тройку: при визитке — жилетка и брюки. За семь целковых полный кустюм. И публиковал Арон Бибер так, что — из чистого чевиота… — Дешевка…
— То-то вот. Цена-то дюже подходящая для нашего кармана, ценой-то и скружил голову. Выписал я визитку, жилет, словом — всю тройку… Ко Святой. И концы в концов вот… самый наш природный пиньжак на вате отвечает и зиму, и весну… Вот тепло Господь посылает, а я все в нем хожу… для прилику…
— А визитка?
— А визитка — жульничество, больше ничего. Первым долгом публиковал в газетах Арон Бибер, что визитка из чистого чевиота, а колер — какой кому угодно. Приказал я Лукьян Григоричу написать: колер наподобие офицерского сукна-трика. Концы в концов присылает — полосатую… До того страмно, что ребятенки вследки шумели: «зебра полосатая! зебра!» По улице нельзя было пройтить… Ну, это бы не в счет, перенесть можно. А вот: на третий день попал под дожжик, и визитка моя тут же вся пятнами пошла, а через неделю расползлась врозь, как мочало, — прелая оказалась… Голос?
— Н-да…
Помолчали мы, задумались. Ловкий плут Арон Бибер, да ведь очень уж прост и Тихон Семибратов. Даже не жаль: дураков учить надо, а за науку обычно плату берут… Вслух этого мы с Агафоном Синицыным не сказали Тихону, а после между собой в этом смысле перекинулись словцом.
— А нельзя ли будет его к ответности притянуть? — прервал молчание Семибратов.
— Кого?
— Арона Бибера.
— Да как же вы это сделаете?
— Нельзя? А почему мои семь целковых — трудовые! — должны пропадать, когда у него дом о пяти этажах? Чистейшей брехней набрехал и то, и это… разве это можно допускать?
Долго-таки судили-рядили мы: нельзя ли при наличности у Арона Бибера дома о пяти этажах стянуть с него трудовые семь целковых Тихона Семибратова? Визитка-то ведь явно недоброкачественная… Агафон Синицын, положим, приводил в интересах беспристрастия и то соображение, что «в товар не влезешь». Но Тихон Семибратов возражал на это резонно и с формальной стороны: был указан цвет шевиота «наподобие офицерского сукна», а визитка выслана была до неприличия полосатая.
Все это было резонно, и все-таки, в конце концов, пришли мы к неутешительному выводу, что семь целковых пропали: скользка, как угорь, порода Аронов Биберов, ничем не ухватишь ее…
— Носи, брат, потитух на вате, свой, природный, — сказал Агафон Синицын, — тижаловат, да надежен, а визитка от Арона Бибера — она, конечно, может, по журналу сделана, да не по нашим костям…
На том и порешили.
Вспомнил я этот случай с визиткой от Арона Бибера и думаю: как будто недавно было это и как давно все-таки… Сколько событий, сколько перемен — печальных и горьких… Сгинул где-то Агафон Синицын — увлекся керенками, пошел в Царицын. Сменил Арона Бибера Леон Троцкий и новую визитку напялил на доверчивого казака Тихона Семибратова. И знаю: кается уже мой простоватый станичник ныне и проклинает и гнилую визитку, и Леона Троцкого, и свою слепую доверчивость простофили. Тоскует по своему казачьему бешмету и чекменю, прочному, уютному, веками обношенному и сердцу милому…
И в чем тайна обаяния той паскудной визитки Арона Бибера, спрятавшегося, может быть, под псевдоним этого самого Льва Троцкого (право, не умею я отличать эти распространенные русские фамилии — Нахамкесов[17], Биберов, Кацов, Бронштейнов, — путаю, кому какая принадлежит)? «Мир без аннексий и контрибуций»? — «Интернационал»? — «Циммервальдская программа»? — «Российская коммунистическая федеративная республика?»
Все это — визитка от Аронa Бибера, сшитая, может быть, «по журналу», но гнилая, полосатая и негодная для плеч казацких…
17
Нахамкес — фамилия видного меньшевика, участника революции 1917 г., редактора «Известий» Ю. М. Стеклова (1873–1941). После октября 1917-го перешел к большевикам и проводил пропаганду классовой борьбы и ненависти. Его имя в те годы стало нарицательным.