Эдгар Уоллес Редакция «Дурной славы» (Таинственный Дом)
У подъезда большого дома, в котором помещалось множество контор, нерешительно стоял бедно одетый человек. Его скромная внешность, поношенный костюм и стоптанная обувь свидетельствовали о том, что он нуждался в деньгах. Он производил впечатление иностранца: лицо было худощаво и выразительно, а над подернутыми дымкой грусти глазами чернели прямые и тонкие брови.
Он внимательно знакомился с табличками, на которых были перечислены все фирмы, помещавшиеся в этом доме, и вскоре нашел то, что искал. Взгляд его упал на табличку, на которой значилось в числе прочих конторских помещений пятого этажа и следующее:
«Дурная слава».
Пришелец вынул из кармана газетную вырезку и сличил ее содержание с надписью, красовавшейся на табличке, затем, приняв определенное решение, поднялся по нескольким ступенькам и прошел в вестибюль. Пальто его было наглухо застегнуто, ибо воротник и сорочка были далеко не первой свежести — он не менял их более недели. При внимательном рассмотрении можно было обнаружить следы пятен на его котелке, а также то, что находящиеся у него в руках перчатки были обе с левой руки.
Войдя в лифт, он сказал лифт-бою с резко выраженным иностранным акцентом:
— На пятый этаж!
Лифт-бой доставил его на пятый этаж и движением руки указал на дверь, за которой помещалась «Дурная слава». Пришелец нерешительно подошел к двери и прочел на ней:
«Дурная слава». Редакция.
Просят стучать».
Он постучал в матовое стекло двери, и мгновение спустя дверь отворилась. Хоть в механическом приспособлении, отпиравшем дверь, не было ничего удивительного, но пришелец почувствовал себя не совсем ловко.
Переступив порог, он очутился в скудно убранной комнате. У окна стоял письменный стол, на котором лежала пачка газет. На стене висела потрепанная географическая карта Англии. Пришелец направился к двери, находившейся в противоположной стене, и снова постучал.
— Войдите, — прозвучало в ответ.
Осторожно отворив дверь, он прошел в следующую комнату.
Эта комната была просторнее и наряднее. На массивном дубовом письменном столе высились две электрические лампы с красивыми шелковыми абажурами. У одной стены стоял большой книжный шкаф. Царивший на столе беспорядок свидетельствовал о том, что в этой комнате и помещалась редакция газеты.
Самым примечательным во всем этом был человек, сидевший у стола. Он был широкоплеч, коренаст и, судя по голосу, находился в расцвете сил. Лица его посетителю не удалось разглядеть, так как оно было скрыто за кружевной черной вуалью. Вуаль эта, словно капюшон, была накинута на голову и под подбородком стягивалась шнурком.
Заметив изумление пришельца, сидевший у стола человек расхохотался.
— Прошу вас присесть, — сказал он по-французски. — Пусть вас не пугает мой вид.
— Смею вас заверить, что меня ваш вид не пугает, — ответил пришелец, — меня может испугать лишь перспектива умереть в нищете.
Незнакомец под вуалью мгновение помолчал, а затем произнес:
— Вы пришли ко мне по моему объявлению?
Пришелец утвердительно кивнул головой.
— Вы нуждаетесь в секретаре, скромном и не болтливом, владеющем иностранными языками и нуждающемся в заработке. Я удовлетворяю всем перечисленным требованиям. Если бы вы при этом еще потребовали, чтобы за кандидатом было бурное и обильное приключениями прошлое, то и тогда я бы удовлетворял вашим требованиям.
Пришелец чувствовал, что владелец этого странного бюро внимательно наблюдает за ним, хотя и не мог разглядеть его глаз. По-видимому, шеф внимательно изучал своего будущего служащего.
— Мне кажется, что вы отвечаете моим требованиям.
— Несомненно, — поспешил его заверить посетитель. — А теперь я попрошу вас изложить свои условия, дабы я мог решить, соответствует ли моим желаниям ваше предложение. Вам как деловому человеку известно, что для заключения договора требуется обоюдное согласие обеих сторон. Поэтому прежде всего прошу вас сообщить мне, какие вы полагаете возложить на меня обязанности?
Человек под вуалью откинулся на спинку кресла и засунул руки в карманы.
— Я издаю небольшую газетку, читаемую главным образом прислугой состоятельных людей. Время от времени ко мне поступают не лишенные интереса сообщения о жизни господ, написанные истерическими француженками-горничными или чем-либо оскорбленными и затаившими месть итальянцами-лакеями. Я, к сожалению, не владею в достаточной степени этими языками, чтобы мог непосредственно ознакомиться с такими письмами, а между тем желал бы, чтобы эта информация не проходила мимо меня. Поэтому я нуждаюсь в скромном человеке, который переводил бы мне содержание этих писем. Вам, я полагаю, известно, что у прислуги обычно имеются в запасе истории, рисующие их господ в не совсем лестном свете. Кстати, как вас зовут?