Но хотя я, как смог, утопил все свои подозрения и навечно открыл для Гарри сердце, любовь и верность, я всё же злился из-за всего того, что мешало мне полностью переварить некоторые его имперские воспоминания из жизни высшего света. Я очень сожалел об этом, поскольку время от времени они заставляли меня чувствовать себя неловко в его компании и закрывать от него всю мою душу, ведь, находясь в одиночестве, мне очень хотелось броситься на безразмерную грудь единственно надёжного друга.
Глава XLV
Гарри Болтон похищает Редберна и увозит его в Лондон
Кажется, это случилось спустя неделю после нашей встречи с лордом Лавли, когда Гарри, ожидавший письма, которое, как он говорил мне, возможно, изменит его планы, пришёл однажды днём, ухватился за борт судна и запрыгнул вниз в пространство между палубами, где я в приятном одиночестве был занят выборкой пакли, за каковое дело, не найдя ничего лучшего, засадил меня старший помощник.
«Эй, в Лондон, Веллингборо! – крикнул он. – Едем завтра! Первым поездом – этой же самой ночью – поедем! У меня есть деньги, чтобы снарядить вас всех, оставь здесь эту работу для виселиц, и вперёд! Тьфу! До чего же здесь воняет! Пошли, вскакивай!»
Я задрожал от изумления и восхищения.
Лондон? Этого не может быть! И Гарри – каков он! Теперь он был действительно тем, кем казался. Но я сразу же подумал обо всех случайных обстоятельствах и пожелал узнать о причине, вызвавшей этот внезапный отъезд.
В ответ мой друг сказал, что получил денежный перевод и надеется на восстановление значительной суммы, потерянной при обстоятельствах, которые он не хотел бы разглашать.
«Но как я оставлю судно, Гарри? – сказал я. – Мне не позволят уехать, тебе не кажется? Ты должен оставить меня, в конце концов, меня не очень заботит это путешествие, и кроме того, у меня нет денег, чтобы разделить расходы».
Говоря это, я только симулировал безразличие, а моё сердце все время прыгало.
«Эх ты! Мой американский боевой петушок, – сказал Гарри, – посмотри сюда!» – И он показал мне горсть золотых монет.
«Но они твои, а не мои, Гарри», – сказал я.
«Твои и мои, мой милый друг, – воскликнул Гарри. – Ну, спускайся с судна, и пошли!»
«Но тебе не кажется, что если я оставлю судно, то за мной пошлют констебля, разве нет?»
«Что?! И ты сейчас думаешь, что они так высоко ценят твои услуги? Ха-ха! Веллингборо, я не могу ждать».
Весьма верно. Я хорошо знал, что капитана Рига не очень озаботит, если я действительно уйду, не попрощавшись с ним. Поэтому без дальнейших размышлений я велел Гарри пождать некоторое время, пока судовой колокол не пробьёт четыре; раньше я в это время уходил на ужин и бывал свободен до дневного отдыха.
Склянки пробили, и мы пошли прочь. Пока мы торопливо шли по причалу и вдоль стен дока, я выспросил у Гарри всё о его намерениях. Он сказал, что должен съездить в Лондон и в Бьюри-Сент-Эдмундс, но в течение какого-то времени он не может оставаться на одном месте и пока не может сказать почему, поскольку это ни в коем случае невозможно, и что меньше чем через неделю мы снова вернёмся в Ливерпуль и будем готовы к выходу в море. Но всё, что он сказал, было окутано тайной, что мне не очень нравилось, и даже сейчас я едва ли уверен, правильно ли всё это пересказал.
Дойдя до «Золотого Якоря», мы поднялись на этаж, где Гарри сразу привёл меня в свою комнату и начал разворачивать поклажу, чтобы найти подходящую для меня одежду.
Хотя он был на несколько лет старше меня, некоторые размеры у нас были одинаковые – если судить по некоторым вещам, но я был крупнее, чем он; таким образом, скоро нашедшиеся рубашка, жилет и панталоны подошли мне с небольшой натяжкой. Что же касается пальто и шляпы, то Гарри выбежал и купил их без задержки, вернувшись со свободным, стильным широким пальто и оригинальной фуражкой, очень опрятной, благородной и непритязательной.