Короче говоря, тогда я полагал, что мой собственный отец использовал его просто как путеводитель, и потому он был полностью проверен и его подлинность оказывалась за гранью возможного, и я не мог не думать, что достиг высот в безошибочном познании Ливерпуля, тем более что ознакомился с картой и мог обойти её острые углы с фантастической уверенностью и быстротой.
Пока я лежал на своей койке на борту судна, то в воображении выбирал погожий день, чтобы побродить по городу: вниз по улице Святого Джеймса и вверх по улице Георга Великого, останавливаясь у различных достопримечательностей и привлекательностей. Я начал думать, что родился в Ливерпуле, настолько знакомыми казались мне все подробности карты. И хотя некоторые улицы, там изображённые, были весьма запутаны, с бесконечными поворотами и изгибами, как на картах Бостона в Массачусетсе, я всё же решил, что, несомненно, смогу пройти по ним самой тёмной ночью и даже прибежать в самый отдалённый док при возникновении неотложной чрезвычайной ситуации.
Дорогостоящее заблуждение!
И никогда не пришло бы в мою ребяческую голову, что путеводитель, пусть и пятидесятилетней давности и, возможно, хорошо послуживший в своё время, окажется всё-таки негодным гидом для моего современника. Я совсем не предполагал, что тот Ливерпуль, который видел мой отец, будет другим Ливерпулем, отличным от того, к которому приплыл я, его сын Веллингборо. Нет, эти мысли никогда не появлялись сами, я так свыкся связывать мой старый сафьяновый путеводитель с городом, им описываемым, что голая мысль о появлении какого-либо несоответствия никогда не приходила ко мне.
В то время пока мы стояли на Мерси и, прежде чем войти в док, я вынул мой путеводитель, чтобы увидеть, насколько карта соответствует самому́ отображаемому месту. Но не обнаружилось ни малейшего сходства. Однако, подумал я, это всё вследствие моего осмотра горизонта вместо обзора с птичьего полёта. Поэтому не стоит брать в голову старый путеводитель, и с вами, по крайней мере, будет всё в порядке.
Но от того, что я оказался столь опрометчив, моя вера испытала тяжёлый шок в тот самый вечер, когда команда пришла на ужин.
Матросы остановились в любопытной старой таверне около стен Принцева дока, и, вынув свой путеводитель из кармана, чтобы обменяться мнениями, я нашёл, что как раз на том месте, где оказались я и мои товарищи по плаванию, находилась буфетчица с вишнёвыми щеками и наполняла свои стаканы, а мой безошибочный старый Сафьян указывал на это самое место как на местонахождение форта, добавляя, что хорошо бы умному незнакомцу посетить его и увидеть вечером, когда снимают охрану.
Это было сильным ударом, ну как таверна могла быть принята за замок? И что там упомянуто в отношении охраны о часе, в который стоит оказаться, пока красных шинелей не видно? Но лишь из-за одного маленького несоответствия я не мог осудить старого семейного слугу, который так искренне служил до меня моему собственному отцу; и когда я узнал, что эта таверна носила название «Таверна „Старый форт“», и когда мне сказали, что многие старые камни всё же остались в стенах, я почти полностью реабилитировал мой путеводитель от половинчатых обвинений в том, что он ввёл меня в заблуждение.
Следующий день был воскресеньем, и он весь был предоставлен мне, и теперь, решил я, у моего путеводителя и меня должна состояться известная прогулка вверх по улице и вниз по переулку, к самым дальним пределам Ливерпуля.
Я поднялся рано и весело, с головы до пят исполнил свои омовения «с восточной щепетильностью», надел свою красную рубашку, охотничью куртку и охотничьи панталоны и увенчал верх моего тела брезентом, да так, что из-за этой любопытной комбинации одежды и особенно из-за моей красной рубашки я, должно быть, и вправду был очень похож на странное сооружение: на три части охотник, на две – солдат и на одну часть – матрос.
Моих товарищей по плаванию, конечно, развеселила моя внешность, но я не принял их шутки всерьёз и после завтрака соскочил на берег, исполненный драгоценного ожидания.
Моя походка была прямая, и я был довольно высок для своего возраста, и это, возможно, стало причиной, почему, когда я быстро шёл по доку, пьяный матрос, проходящий мимо, воскликнул: «Равнение направо! Ускорить шаг!»