Бриг, плотно гружёный, стоял между двумя большими судами под балластом, да так, что его палуба была по крайней мере на двадцать футов ниже таких же палуб у его соседей. Будучи закрыты, его люки были похожи на вход в глубокие хранилища или шахты, тем более что его матросы вывозили оттуда некую горную породу, которая, возможно, была золотой рудой, и скрупулёзно меряли её бушелями, в которых и передавали её на причал; и очень внимателен был капитан, темнокожий индеец в мальтийской кепке с кисточкой, стоящий сверху над матросами с карандашом и записной книжкой в руке.
Члены команды выглядели как совершенные пираты: с волосатыми грудями, в фиолетовых рубашках и с дико татуированными руками. У помощника капитана была деревянная нога, и он опирался на изогнутую как винтовая лестница трость. На борту этого судна царила ругань, которой было бы больше, если б рядом не пришвартовалась плавучая часовня. Она была сделана из корпуса старого военного шлюпа, который был перестроен в морскую церковь. На нем был по ставлен дом, и место шпиля занимала мачта. Возле основания шпиля находился небольшой балкон, приблизительно в двадцати футах от воды, где в рабочие дни я привык видеть старого просмолённого ветерана, сидящего на складной табуретке и читавшего свою Библию. По воскресеньям он поднимал флаг сектантской молельни и, как муэдзин или молитвенный чтец на вершине турецкой мечети, взывал прогуливающихся матросов к преданности их вере, неофициально, но от себя лично заклиная их не становиться глупцами, а прилежно собраться вокруг кафедры проповедника, как вокруг кабестана на военном корабле. Это был старый достопочтенный пономарь. Я несколько раз посещал часовню и находил там очень организованную, но малочисленную конгрегацию. Когда я пришёл туда первый раз, священник рассуждал о будущих наказаниях и намекал на Адское озеро, что вкупе с пахучим просмолённым старым корпусом вызывало самые яркие ассоциации, которые у меня когда-либо возникали.
Плавучие часовни, что стоят в некоторых доках, по своей форме представляют собой одно из средств, которыми пытаются побудить моряков, посещающих Ливерпуль, обратить свои мысли на серьёзные материи. Но поскольку очень немногие из них когда-нибудь решаются войти в эти часовни, пусть даже пройдя мимо них двадцать раз в день, то по воскресеньям часть клириков обращается к ним под открытым небом с причальных углов или везде, где только можно собрать аудиторию.
Каждый раз, когда в моих воскресных прогулках я замечал кого-либо из их конгрегации, то всегда считал обязательным для себя присоединиться к ним и сам оказывался окружённым разноцветной толпой моряков со всех частей земного шара, и женщин, и портовых грузчиков, и докеров всех специальностей. Зачастую священнослужитель стоял на старой бочке, одетый в полное церковное облачение, как богослов англиканской церкви. Я никогда не слышал религиозных бесед, наилучшим образом подогнанных для такой человеческой аудитории, как матросы, почти в основном продвигающих за поведи, убедительные и бесспорные, как в геометрии Евклида, и показывающих на примерах страдания из-за совершённых грехов. Никакая простая риторика тут не помогает, её прекрасные обороты суть тщеславие. Вы не можете воздействовать на матросов силой. На них нужно напирать простыми фактами. И обычно таким и был способ, при помощи которого общалось упоминаемое духовенство: те, кто выбирает для своих бесед знакомые темы, что находятся на одном уровне с тем, что хочет их аудитория, всегда преуспевают в привлечении её внимания. В частности, дело касается двух больших пороков, которые больше всего свойственны матросам и которые приводят их к совместному крушению души и тела, такие явления наиболее распространены. И я несколько раз видел в доках, что облачённый священнослужитель обращается к широкой аудитории, состоящей из женщин, пришедших с печально известных соседних переулков и аллей.
Разве не так должно быть? Начиная с поиска истины преподобное духовенство походит на своего божественного Господина не принести несправедливости, но привести грешников к раскаянию. Разве некоторые из них не оставляют перестроенные и комфортные конгрегации, в которых они служили год за годом, и сразу же погружаются, как святой Павел, в очаги заразы и порочных сердец: тогда действительно, они обнаруживают, что справляются с сильным врагом, и победа, одержанная над ним, даёт им право на венок завоевателя. Лучше спасти одного грешника от очевидного греха, который способен его погубить, чем ознакомить с десятью тысячами святых. И подобно тому, как с каждого угла в католических городах святые Дева Мария и младенец Иисус постоянно напоминают каждому прохожему о его Небесах, так и кафедры протестантских проповедников воздвигаются на рынках и на перекрёстках, где божьих людей могут услышать все Его дети.