Он взял мешок с деньгами и драгоценностями, высыпал на кирпичный пол. В подвале было сумрачно, но кольца, серьги, броши засверкали золотом и камнями. Мальчик затих и смотрел на горку драгоценностей.
Жихарев взял большую брошь и протянул мальчику. Ребёнок робко протянул ручку, посмотрел на брошь и улыбнулся.
— Бери, дарю насовсем.
Мальчик вертел брошь, а огоньки от камней блестели и переливались. Жихарев вспомнил себя мальчишкой, сидящим у реки и глядящим на искры от ряби на воде. «Вот также и эти, теперь никому не нужные камешки блестят», — подумал он и увидел в окошке чью-то голову. Ни секунды не думая, он выстрелил, за окном кто-то упал и загородил своим телом свет в окошке. Когда тело стали оттягивать, Жихарев увидел погон с двумя большими звёздами. «Подполковника ухлопал», — подумал он с гордостью.
Кто-то, стоя за окном, стал громко говорить, наверное, в жестяной мегафон, потому что голос отливал металлической дрожью.
— Послушай, как тебя там, отпусти ребёнка!
— Как только я его отпущу, то вы меня сразу ухлопаете. А так я задаром свою жизнь вам не отдам, мусора вонючие! — крикнул в ответ Жихарев, и мальчик опять заплакал.
К дому стянули весь личный состав городской и областной милиции и МГБ, который в то время состоял на дежурстве. От любопытных не было отбоя и пришлось просить подмогу у командира десантной дивизии, чтобы оцепить квартал. Матери мальчика удалось прорваться сквозь заграждение из солдат, но милиция её в дом не пропускала. Она вначале кричала, плакала, сейчас стояла и из её груди доносились рыдания. Когда она услышала плач ребёнка, опять завопила и стала вырываться из рук милиционеров, с трудом удерживающих её. К ней подошёл милицейский полковник и мягким, но убедительным тоном сталей говорить:
— Лариса Петровна, мы понимаем Ваши чувства и ваше состояние. И мы стараемся всё сделать чтобы вытащить Витю из рук бандита. Мы это обязательно сделаем, только пожалуйста отойдите и не мешайте нам. Мы спасём ребёнка, чего бы нам это не стоило. Прошу Вас, если мальчик услышит ваш голос, он начнёт кричать и мешать нам разговаривать с бандитом.
Всё это время женщина всхлипывала и кивала головой. Полковник глазами и движением головы указал милиционерам, что её нужно отвести подальше. Её взяли под руки, отвели в конец двора и усадили на скамейку под деревом. Она всё время пыталась встать, но её не пускали. Широко открытыми глазам, полными ужаса, она смотрела в сторону дома.
— Что посоветуешь, Поляков? — обратился начальник областной милиции к полковнику МГБ с синей окантовкой на погонах.
— Считаю, что пока нужно с ним говорить.
— А потом?
— Почём я знаю! Там видно будет. Прикажи на всякий случай пожарным машинам сюда подъехать.
— Уже стоят за углом. Вот что с народом делать? Уже полгорода собралось, спасибо Климову, солдат дал. Еле толпу сдерживают.
— Ты в Киев доложил?
— Уже и Москва знает. Пойду сам с ним поговорю.
Полковник взял мегафон и стал у стены рядом с окном в подвал.
— Слушай, с тобой говорит начальник областного управления МВД, полковник Дейнеко.
— Ого, — послышалось из подвала, — какой чести меня удостоили. Со мной раньше и сержант не стал бы разговаривать.
— Не ёрничай. Отпусти Ребёнка, и мы выполним любую твою разумную просьбу, кроме той, чтобы отпустить тебя на свободу.
— Хорошо, воспользуюсь последним желанием перед смертью.
— Мы не собираемся тебя убивать.
— Не пизди, полковник. Принесите мне запечатанную бутылку водки, буханку хлеба, банку свиной тушёнки и бутылку минералки. Не вздумайте травить, я вначале дам ребёнку. Понятно?
— Да, понятно.
Жихарев смотрел на ребёнка, как тот играется ювелирными изделиями. Он выложил их в кружок и посредине положил большую брошь.
«Соображает», — подумал бандит и в этот момент мальчик посмотрел на него и улыбнулся. Жихарев улыбнулся в ответ своим беззубым ртом и спросил мальчика:
— Шамать хочешь?
— Что Вы сказали, дядя?
— Ну кушать хочешь?
— Немножко.
— Как тебя зовут?
— Витя.
— Сейчас, Витя, принесут.
Минут через двадцать сверху предупредили, что сейчас будут передавать еду для него и ребёнка. Сквозь прутья решётки за три раза опустили буханку серого хлеба, банку тушёнки, бутылку молока, бутылку минеральной воды, чекушку (250 грамм) водки, две алюминиевые кружки и такие же ложки, а также завёрнутые в газету карамельки.
— Я просил бутылку водки, а вы мне что дали?
— Хватит с тебя пока, а дальше посмотрим.
— Ладно, суки, — заключил бандит и приступил ножом открывать тушёнку.
Хлеб он ломал руками, давая мальчику горбушку, а сам ел мякину.
Набрал в одну ложку тушёнки и протянул ребёнку. Витя с удовольствием уплетал поданную ему пищу, а Жихарев налил себе в кружку водку, выпил и стал медленно жевать своим беззубым ртом пищу.
— Запьёшь молоком? — спросил Жихарев.
Мальчик кивнул и Жихарев налил ему в кружку молока. Он смотрел на мальчика и у него стало в душе просыпаться к нему тёплое чувство.
Вспомнил себя ребёнком, своих двух братьев и сестричку, своё беспризорное детство и всю проклятую жизнь. Он неожиданно встал и крикнул в окно:
— Эй, вы там! Разрежьте решётку, я подам вам ребёнка.
— Можешь разбаррикадироваться и выходи в дверь.
— Делайте то, что я сказал.
Ему нравилось, что легавые выполняют его указания, хотя понимал, что они последние в его жизни. Жихарев поел, взял конфету и протянул её ребёнку.
— Спасибо, дядя. А как Вас зовут?
— Еркой меня мать называла.
— Спасибо, дядя Ерка.
Жихарев умилился. Его уже много лет так вежливо и искренне никто не благодарил. Он боялся, что чувство нежности к этому мальчику сейчас пройдёт и звериное остервенение толкнёт его на страшное убийство.
— Наверху! Чего вы не вырезаете решётку?
— Сейчас разгрузят с машины бензорез и вырежут.
Когда начали вырезать решётку и искры полетели в подвал, Жихарев выбрал две небольшие серьги с красными камушками и небольшую брошь, подошёл к мальчику и погладил его по голове.
— Сейчас я тебя передам через окошко твоей мамке, а вот это положу тебе в карман. Ты никому не показывай, а то легаши заберут себе. А дома отдашь мамке. Ты понял?
— Мг! — кивнул головой ребёнок.
Когда Жихарев понял, что решётка остыла, он взял мальчика на руки, услышал его быстрый стук сердечка и поспешно крикнул:
— Принимайте ребёнка! — и подал его в две протянутые сверху руки.
— Теперь вылезай или выходи сам! — крикнули сверху.
— А хер в глотку не хотите?
Наверху совещались, что делать дальше. Милицейский подполковник спросил начальника милиции:
— Что, начнём штурм? Ребята уже подобраны.
— Нет, во время штурма мы потеряем людей и его живым не возьмём.
А он нам живой нужен. Мы ещё не знаем его сообщников. По моим подсчётам у него не меньше десяти патронов, а стрелять эта сволочь умеет. Подгоняйте пожарные машины и со всех стволов заливайте подвал водой.
Пожарные из шести брандспойтов стали лить в окошко воду. Жихарев не ожидал такого, и понял, что придётся подыхать, захлебнувшись водой, а до этого стоять в ней, а может сдаться? Он отогнал эту мысль и взял в руки оба пистолета. Отложил свой ТТ в сторону, взял милицейский «Наган», крутнул барабан и подумал: «Здесь было шесть патронов, осталось пять. Сыграю в русскую рулетку, и если останусь живым, сдамся, мать иху в amp;б!». Он перекрестился, так, как учила его покойная бабка, чего не делал уже лет двадцать пять и приставил ствол к виску.
Наверху, когда сквозь шум воды, издаваемый мощными струями, услышали выстрел, полковник Дейнеко приказал прекратить лить воду.
Наступила полная тишина и все услышали, как в соседнем дворе весело залаяла собака.