— Элен. Очаровательная девушка из хорошей семьи. Тогда она опередила нас. Серж не устоял.
Офицер насторожился:
— Вы уверены, что Серж, а главное Элен Радович знают истинную природу своей подруги?
— Абсолютно. Элен видела Лору в двух обличьях и даже кричала на неё, запрещая оставлять следы когтей. Судя по такой реакции, превращение человека в зверя она видела не один раз.
— Да, да… Это убеждает. Но почему живы вы?
— Сам не знаю. В любом случае, Элен к этому отношения не имеет. Она сделала всё, чтобы я замолчал. Мне кажется, это инициатива Лоры, хотя парней в боксе уложила именно она. Ну, не словесный же договор её удержал!
— Может и договор. Скажите, Лора не произносила таких слов, как «мили» или «пацы»?
— Мили… мили… Кажется, говорила. Да, сказала один раз.
— А что это значит, не объясняла?
— Нет, не объясняла. Когда я переспросил, — проигнорировала вопрос. Мне показалось…
— Говорите. Догадки — не факты, но, за неимением фактов, нельзя отказываться и от догадок.
— Мне показалось, что «мили» для неё слово бранное.
— Возможно… И так, они исчезли здесь?
— Да, здесь. Есть следы сюда, но нет следов отсюда.
— Вижу, вижу, — старший сделал своим починённым знак подойти. — Да, Герард, кстати, вы хорошо разглядели оборотня в образе зверя?
— Хорошо.
— Изменение соотношения частей тела?
— Да.
— Внешний облик, зубы?
— Освещение было хорошее.
— А когти? Как они выглядели? Случайно не… так?
Две когтистые лапы легли Герарду на плечи. Когти прокололи одежду, вонзились в кожу под ключицами. Затылок обожгло дыхание. Лицо человека окаменело, а оборотень в камуфляже продолжал:
— Эти выродки — паци считают слово «мили» бранным! Они якшаются с пришлыми недоделками — людьми, предавая интересы своего племени. Ублюдки, идиоты, безмозглый скоты! — стиснув Герарду подбородок, человек — оборотень (он сохранял человеческий облик) вывернул ему голову так, что мужчина едва удержал восклицание боли. — Оставить свидетеля. Да ещё такого! Подумаешь, пообещала отпустить!
— Кончаем с ним? — поторопил события один из пятёрки. — А потом займёмся той ренегаткой. Не под землю же она провалилась.
— Именно под землю, — старший выпустил подбородок Герарда, платком вытер руки. — По старым картам где-то здесь есть спуск в подземные жилища, а ты должен знать, что наугад искать такие спуски — бесполезное занятие.
— Но как же тогда…
— А вот так! Если она знает, как войти, то, без сомнения, знает, как выйти. И один из известных ей выходов, наверняка, расположен рядом с её хлевом, то есть хутором. Отпустите его, — приказал он, имея в виду Герарда.
— Как отпустить? Это же свидетель!
— Молчать. Возьмём его с собой.
«Непонятливый» не унимался:
— Зачем, шеф?! Здесь нас немного, а в лагере остальные парни потребуют свою долю…
— Я сказал: заткнись. Девку-то мы не нашли.
— Найдём. Она обязательно прибежит домой, чтобы успокоить мамочку с папочкой. Они все такие.
— Я тебе в третий раз говорю: заткнись. Ренегатку мы возьмём, а человечков? С собой-то она их не потащит. Что ты будешь делать, если она упрётся?
— А мамочка с папочкой на что?
— Ты дурак. Нет их там. Охотимся не только мы. Не так ли, гер Айер? Вас пощадила именно Лора?
— Да пошёл ты! — процедил Герард сквозь зубы, но его собеседник не обиделся?
— Ничего, гер Айер должен знать, что поначалу все хорохорятся. А соплячка ещё пожалеет о своём великодушии.
Планер больше не ждёт на поляне оставивших его пассажиров. Один из пятёрки поднял его и увёл над самыми кронами деревьев. Куда? Знают только те, кто отдал приказ. Герарду завязали глаза, надели наручники (чтобы не пытался отогнуть повязку) и долго вели, точнее волокли, не жалея ни пинков, ни затрещин, затем везли, а в лагере долго перекидывали друг другу и уже оглушённого, едва живого скинули вниз, в яму.
Шум в лагере стоял дикий. Герард поднялся, запрокинул голову, вглядываясь в происходящее наверху. Там двое раскачивали отчаянно сопротивляющегося третьего, а, раскачав, — бросили с размаху вниз. Тело, перекувыркнувшись, шлёпнулось на дно. Резкий крик боли позволил Герарду определить, что к нему сбросили или женщину, или подростка. Полежав некоторое время, оно поднялось. Не оно — она. Герард наконец разглядел знакомый профиль: Лора. Она села, тяжело дыша.
Больше книг на сайте - Knigoed.net
Сверху за происходящим на дне внимательно следили и, как только девушка начала подавать признаки жизни, на неё обрушился шквал брани, но фабричная девчонка не сникла. Запрокинув голову, она ответила, громко и уверено высказав всё, что думала об умственных способностях своих врагов. Опыта в таких объяснениях у неё было не много, эпитеты её повторялись через два на третий, но экспрессии и ненависти девушке было не занимать. И тогда вниз полетели комья земли, камни, палки. Лора сжалась. Она уже не кричала, лишь шипела, вздрагивая и прикрывая голову руками. Последний комок земли ударился о поднятую руку и рассыпался в пыль.
Лариса сидела на земле, вздыхала, всхлипывала, рыдала. Герард налил воды из бачка, подал ей. Страха он больше не испытывал. Девушка взяла стакан, отхлебнула глоток, другой. Край стакана постукивал о зубы. Нет, она не признала себя побеждённой, но ярость не могла стать действием и потому вытекала вместе со слезами. Наплакавшись, Лора подняла глаза и, отыскав Герарда, сказала всё ещё дрожащим голосом: «Благодарю вас». Благодарности она не испытывала, сказав лишь то, чему её учили всю жизнь, и Герард прекрасно понял это. Девушка допила воду, сама отнесла стакан на место, поставила вверх дном на крышку бачка и, выбрав самое удалённое от соседа место, села, обхватила колени руками, спрятала лицо. Брошенный сверху камень ударил её о спину, но она не пошевелилась. «Приятного аппетита!» — крикнули ей сверху. Девушка не отреагировала и на это.
«Лора, — позвал её Герард, — вы узнали меня?» Помолчав какое-то время, словно раздумывая: стоит отвечать на вопрос или нет, девушка буркнула: «Да». Скорее всего, причиной ответа стала та же вежливость, но Герард был рад и этому.
— Простите за назойливость, — начал он осторожно. — Я понимаю, что вам сейчас не до меня, вижу, в каком вы состоянии и даже догадываюсь, почему. Вы ведь хотели успокоить родителей?
— Да.
— А сейчас волнуетесь за них. Понимаю, но ваше беспокойство напрасно. Родные ваши в полной безопасности. Их давно увезли мои коллеги, а на ферме вас ждала засада. Наши… хозяева, так сказать, были очень расстроены этим обстоятельством.
По ходу речи девушка подняла голову, и Герард увидел её глаза. В них было всё: облегчение, вопрос, удивление, мольба, тоска, надежда… Всё, кроме ненависти.
— Они арестованы?
— Нет, Лора, изолированы. Для их же безопасности.
— Угу, — глубокий вздох и девушка опять свернулась в клубок, но Герард и не думал обрывать разговор:
— Меня схватили у планера. Помните, я проглотил капсулы перед нашим с вами расставанием?
— Угу.
— Они меня и подвели. Иначе я улетел бы, и ваши родичи остались бы при своих интересах.
— Родичи? — слово отдавало горечью, и Герард мысленно похвалил себя за удачный эпитет. Он сумел-таки сделать ещё один шаг. Может быть, стоит задать вопрос?
— Лора, кто они?
— Они? — опять переспросила девушка, обводя вокруг себя невидящим взглядом. — Они мили. Милитаристы
— Милитаристы?
— Да.
— А вы — пацифистка?
— Паци? — девушка опять подняла голову. Взгляд её отразил недоумение и пренебрежение. — Нет, я не паци. Я — нейт, нейтральная.
— Вы не любите пацы?
— Да нет. Мне нет до них дела. А, за что их любить? Они такие же чокнутые, как и мили, только в другую сторону.
— То есть они проповедуют непротивление злу?