Вообще у Нормы была яркая внешность — темные каштановые волосы слегка вились, как и у брата, карие глаза миндалевидной формы были опушены длинными густыми ресницами, у нее были слегка пухлые губки и точёная шея, у нее был замечательный очень ровный светлый тон кожи и изящная фигура. А еще она была бойкой и умела отлично беззлобно шутить, а это редкость. Она может, например, украсить собой даже королевский двор, почему бы и нет. Я договорилась, чтобы на шестнадцатилетие Луиджи представил ко двору свою младшую сестру.
Время летело незаметно, а животик у меня рос быстро и мне уже стало тяжело ходить. Я чувствовала толчки внутри себя, и теперь все чаще отдыхала. Я выбрала Лию своей помощницей по приюту, хотя она была ещё совсем юной девушкой, но очень организованной и разумной. Она мне очень помогала в последние месяцы, так как в приюте все больше появлялось обычных детей, а тех, кто обладал особыми способностями, забирали жить в семьи даже весьма богатые и знатные люди. Вообще такой дар до сих пор считался признаком родовитости и особого божьего благословения.
Донашивала я уже с большим трудом, мне было непросто выполнять даже самые простые бытовые действия, живот был просто огромным, я постоянно его чувствовала и мечтала быстрей бы уж разродиться. С другой стороны, я очень боялась родов, того, что у меня слишком крупный младенец. Не доверяла я местным повитухам и лекарям, но делать было нечего — приходилось надеяться только на них.
Луиджи был со мной, когда только мог. Он обращался со мной, как с драгоценной вазой, чуть ли не пылинки с меня сдувал и очень поддерживал морально. Он немного подшучивал над тем, какая я стала неповоротливая, но мы оба понимали, что шутки эти были добрыми. Он заранее договорился с лучшим столичным лекарем, который лечил самого короля, и с очень опытной повитухой. Это хоть немного, но успокаивало меня.
В час, когда начались схватки, мужа не было рядом — он уехал по делам. Я запаниковала и послала слугу к лекарю Франческо Бернарди, а также к повитухе сеньоре Агате.
Схватки длились и длились, я вся уже извелась от боли. Наконец вернулся Луиджи, навестил меня, крепко поцеловал и сжал мою руку. Морально мне стало легче, но физически я испытывала ужасные муки. Лекарь Франческо дал мне какой-то настой, но он нисколько не облегчил боль, скорее я просто стала немного спокойнее. Дальнейшее я уже помню с трудом, схватки слились в одно невозможно болезненное страдание, я кричала и плакала и почти не слышала того, что мне говорили повитуха и лекарь.
…спустя несколько часов все закончилось благополучно — у меня родилось двое здоровых младенцев, мальчик и девочка. Луиджи взял их на руки по очереди и спросил меня:
— Как мы их назовем? Мне нравится имя Леон для мальчика, пусть он будет сильным, как лев.
— Согласна, — тихо ответила я, — а девочка пусть будет Мартой.
Так я стала матерью очаровательных близняшек. Они были очень похожи друг на друга, их легко можно было спутать, если они были в пеленках. Такие крохотные, зато они умудрялись очень громко и пронзительно кричать, особенно, когда были голодными. Я взялась их выкормить сама, благо молока у меня было много. Хотя так в знатных семьях было не принято, обычно брали кормилиц. Зато мы взяли няньку Фелицию, которая очень помогала мне с детьми.
Самое интересно, что у обоих близняшек был волшебный дар, и даже их способности были похожи — Марта обладала даром видеть будущее, а Леон — прошлое. Я поделилась с Луиджи этой новостью и он очень обрадовался, что дети унаследовали от меня магические способности. Он считал это знаком того, что у детей будет необычная судьба и они смогут добиться каких-то особенных высот.
Я вся растворилась в материнстве. Днём и ночью мои малыши требовали внимания, так что у меня уже все дни слились в сплошное кормление младенцев и я чувствовала постоянную усталость.
Лия пришла меня навестить в один из дней, поделилась новостями приюта и ей нужно было обсудить некоторые дела, но я слушала рассеянно и отвечала невпопад. Все мысли были с моими прелестными крохами. Лия сказала мне, что я выгляжу немного замученной, но счастливой, наверное, так оно и было. Да, сейчас для меня впервые дела моего родного приюта отошли на второй план.
Луиджи старался тоже много времени проводить с малышами, он постоянно улыбался, глядя на них. Его даже не раздражали их крики, он к ним в конце концов даже привык.
Так проходили дни, в заботах и радостях, теперь и вся жизнь моя изменилась. В той, другой жизни, у меня не было своих кровных детей, я не испытывала ни беременности, ни родов, а теперь зато прочувствовала сполна, что это такое.
Глава 18
В нашем приюте на момент, когда моим близнецам исполнилось три года, оставалось всего четверо детей с магическими талантами. Их не забирали в семьи только потому, что либо боялись слишком странного дара, либо считали его ненужным. Поэтому в приюте осталась, например, девочка, которая сможет общаться с духами, и мальчик, который сможет сколько угодно пить алкоголь, не пьянея.
Они с виду ничем не отличались от остальных детей — также шумели, бегали, играли, проказничали, плакали, если им плохо и смеялись над всякой ерундой. Словом, это были вроде бы самые нормальные дети, если не знать, что в десять лет они откроют у себя необычные способности.
Король считал, что любой дар может пригодиться, если его правильно применить. Поэтому в специальные списки вносили всех необычных детей и за их судьбой следили специальные люди, в том числе и Джемма. В десять лет король на приеме каждому ребенку вручал охранный браслет и с этих пор считалось, что дети служат лично королю, они должны были жить в столице и получали денежное довольствие.
Леон и Марта поздно начали говорить, только к двум годам. Между собой они общались на каком-то своем языке и им этого хватало. Вообще они скучали друг без друга, поэтому я старалась их не разлучать. Они росли достаточно крепкими и редко болели. И это было большим облегчением для меня, ведь в этом мире была особенно высока детская смертность.
Пока они подрастали, я нашла себе новое занятие — учить игре на клавесине некоторых девушек из знатных семей. У меня дома стоял прекрасный клавесин, тот самый свадебный подарок, переведенный Луиджи из родового замка. Да, клавесин отличается от рояля, и довольно сильно. На нем нельзя играть с разной громкостью. Но звук у него был приятный и тембр необычный. Отнюдь не все фортепианные произведения на нем звучали хорошо, я пробовала. В конце концов, было немало прекрасной музыки, написанной специально для клавесина.
Лия была теперь невестой на выданье, и приют выделил ей приданое. Но она пока не спешила замуж и хотела быть ближе к королевскому двору — ее привлекала и политика, и королевская библиотека, и ещё кое-кто, о ком она мне как-то поведала, краснея. На Лию большое впечатление на приеме произвел советник короля, с даром распознавать правду и ложь, по имени Оттавио де Ринальди. Она очень хотела бы увидеть его снова.
Я прекрасно помнила, что король хотел привлечь Лию к дворцовой службе, так как ее дар помнить абсолютно все мог бы быть весьма полезен самому Карлосу Второму. Поэтому я решила напомнить ему об этом, попросив Луиджи записать Лию на прием к королю.
— Ну как все прошло? — спросила я ее после того, как прием состоялся.
— Ах, Джемма, меня берут во дворец! Король лично установил мне жалованье и описал мои обязанности. И он позволил мне беспрепятственно пользоваться любыми книгами в своей библиотеке!