Луиджи был рад, что Мауро нашелся и конечно, позволил ему остаться у нас.
Вечером мы с Мауро обошли разные лавки, поговорили с торговцами о том, как идут у них дела.
— Ну как тебе занятие торговлей? — спросила я у юноши. Мауро задумался.
— Я думаю, что это не совсем мое. Я не умею быть таким внимательным и обходительным, как торговцы, которых мы видели сегодня. Я вообще мало говорю, а там надо постоянно общаться с покупателями.
— Что ж, завтра у нас будет другая профессия — плотник.
На следующий день Мауро узнал о профессии плотника все, что только я могла ему рассказать. Больше всего ему понравился плотник, который делал детские игрушки. Он создавал настоящие чудеса из кусков древесины, работая не только как плотник, но и как резчик по дереву.
— Ну что, Мауро, что скажешь? Нравится тебе такая работа?
— Да, работа хорошая, согласен. Но нужно посмотреть ещё, я все же думаю, что сидеть на одном месте целыми днями не по мне.
Следующей была профессия лекаря. Мы познакомились с двумя лекарями и они рассказали нам о своей работе. Один из лекарей как раз набирал учеников и сказал, что взял бы Мауро, но учиться нужно будет долго и старательно.
— Это заманчиво, Джемма — пойти в ученики лекаря. Лечить людей, избавлять их от боли и страданий. Но все же боюсь, не совсем по мне. Во всех этих названиях трав черт ногу сломит, как по мне. Давай попробуем что-нибудь ещё?
Наконец, я предложила Мауро профессию моряка. Мы пришли в порт и поговорили с парочкой моряков и одним капитаном небольшого купеческого судна — галеона «Мария». Он сказал, что им как раз требуется сильный и ловкий юнга, а на вид из Мауро выйдет толк.
Вечером Мауро сиял, как начищенный до блеска медный таз. К тому же, в гости зашла Лия. Она с восторгом выслушала, как мы искали Мауро подходящую профессию и даже захлопала в ладоши.
— Мауро, какой же ты красавчик стал, просто чудо! — воскликнула Лия.
— Спасибо, Лия! Ты тоже очень красивая. Такая взрослая стала, — ответил Мауро.
— Неужели ты хочешь стать моряком? Это очень опасная профессия. — спросила я его.
— Хотя ты, наверное, не утонешь, если случится беда, а превратишься в дракона и даже сможешь кого-нибудь ещё спасти, — добавила Лия.
— Да, я понял — я хочу стать мореплавателем. Дух приключений и опасностей как раз для меня. И капитан уже согласен взять меня к себе — это ли не удача? Спасибо тебе огромное, что помогла мне выбрать место в жизни. Это были очень интересные дни, я столько всего узнал!
Так Мауро понравилась суровая мужественная профессия, в которой надо было много чему учиться. Он смог устроиться на корабль и отбыл в свое первое плавание на следующий же день. И мы с Лией простились с Мауро снова.
Глава 26
В этот вечер Лия пришла ко мне, встревоженная.
— Что случилось? На тебе лица нет! — воскликнула я.
— Ах, тут столько событий! Джемма, мне кажется, я жду ребенка.
— Поздравляю! Это ведь замечательно, милая. Что же не так?
— Я не могу спать вот уже две ночи. Мне снятся кошмары про мое дитя, — Лия на этих словах чуть не заплакала.
— Не переживай, пожалуйста, это ведь только сны. Это твой первый ребенок, ты волнуешься, вот тебе и снятся всякие ужасы. А что тебе снится, кстати?
— Будто моя крошка проклята и одержима дьяволом.
— Ты что, Лия! Может, ты слишком перечитала книг в запретной библиотеке? Ты ведь ходишь туда по-прежнему с архиепископом Лоренцо?
— Да, каждую неделю. И после того, как я узнала, что я беременна, я как раз читала книгу колдовских заклинаний. Не накликала ли я беду на своего ребенка?
— Скорее, ты просто впечатлительная, Лия. Давай не будем верить снам.
— Хотелось бы мне быть такой спокойной! Эти книги, они ведь совсем непростые. Я в них читала и проклятия тоже. Я помню их все от слова до слова, Джемма!
— Попрошу тебя, успокойся. Тебе не стоит ходить сейчас в эту библиотеку. От нее все твои кошмары и страхи. Вот увидишь, все наладится.
Лия никак не могла радоваться жизни, как прежде. Она перебирала в уме все, что прочла перед тем, как ей начали сниться кошмары. Там было одно заклятье, которое она прочла шепотом, пытаясь лучше осознать его смысл, но так и не поняла, что оно означает. Теперь Лии казалось, что во всем виновато именно это заклятье. Конечно, она его помнила, но на вид это просто был бессмысленный набор слов.
А между тем, я была охвачена радостью — одна из моих учениц, дочь графа Строцци, по имени Элиза, стала играть со временем просто замечательно! Ее гибкие пальчики были поразительно беглыми и она все схватывала на лету. Я с ней занималась уже четвертый год и не могла нарадоваться ее успехам. Елизе было только семнадцать лет, а играла она почти как зрелый музыкант. Я приходила к ней домой два или три раза в неделю и оставалась где-то часа на два. За это время мы с ней многое успевали пройти, а ещё я с удовольствием играла с ней вместе, в четыре руки.
Как-то раз я пригласила ее в гости вечером — я гордилась Элизой и непременно хотела показать Луиджи, как она играет. Мой муж как раз пришел из церкви, где исполнял вечернюю мессу и теперь возился с детьми.
Элиза не спеша вошла в дом, поздоровались со мной, поклонилась Луиджи и села за клавесин. Она играла великолепные сонаты Доменико Скарлатти. Луиджи заслушался и даже дети затихли. Леон и Марта, впрочем, уже привыкли, что музыку нужно слушать тихо и не баловаться.
Когда Элиза закончила, я искренне аплодировала ей и Луиджи сделал то же самое. Девушка посмотрела на моего мужа и засмущалась.
— Мне нравится, когда меня так внимательно слушают, — Элиза видимо была очень довольна. — Джемма, а давай сыграем вместе?
Я села за инструмент рядом с Элизой и мы стали исполнять танцевальную музыку того времени, особенно мне нравились торжественные сарабанды.
Луиджи сказал изящный комплимент в своем стиле:
— Вы доставляете изысканное наслаждение своим искусством!
— Спасибо вам большое, ваше благородие! — отозвалась Элиза. Она держала себя с большим достоинством и была гораздо более церемонна, чем наедине со мной.
Луиджи потом говорил мне, как он жалеет, что профессия музыканта считается недостойной благородного человека, насколько он страдал от этого всю жизнь. Тем более — девушка! Их не принимают всерьез, считается, что музыка для них развлечение, пока они не выходят замуж. А жаль, Элиза и я прекрасно могли бы с блеском играть в любом музыкальном салоне. Для клавесина существует множество прекрасной музыки — и серьезной, и с юмором, и подражания природе, и музыкальные портреты, и много всего ещё.
— Но все же я больше всего люблю орган, — добавил Луиджи и улыбнулся.
— Послушай, наши дети тоже так внимательно слушали! Может, пора их тоже начать учить музыке?
— Так рано? Им всего по пять лет, Джемма! Они же ещё совсем малыши!
— А я считаю, что уже можно. Конечно, они будут учиться по-своему, но они так тянутся к музыке!
— С такими родителями и неудивительно, — с улыбкой заметил Луиджи.
— Я начну их учить и посмотрим, чего они добьются за год-другой.
— О, я в тебе не сомневаюсь, милая!
Когда же я спросила Элизу, каково ей было выступать перед другим музыкантом, чутким слушателем и ценителем, она немного смутилась и ответила не сразу: