Король внимательно слушал эту девушку и принимал ее предложения. Он сидел, глядя прямо ей в глаза, с сильной тревогой на лице, но, видимо, был доволен, что у него есть такая толковая советница.
Совет закончился поздно вечером, все разъезжались с него в молчании. Страшнее чумы не было ничего в этом мире, даже война не так затрагивала каждую семью.
Глашатаи на площадях на следующий же день провозглашали, что нужно делать сейчас и в случае болезни. В городе поднялась паника. Люди закупали впрок продукты и вещи первой необходимости.
Двери домов закрылись и люди теперь жили каждый сам за себя. Многие понимали при этом, что если в их семью придет чума, то все члены семьи будут под ударом, даже если сразу отправить заболевшего в больницу.
Себастьяно при личном приеме получил приказ от короля утопить крыс хотя бы в столице, и к делу нужно было приступать немедленно.
Страна погрузилась в мучительное ожидание. Никто больше не устраивал праздников и развлечений, не принимал гостей, улицы и площади опустели, торговля после лихорадки первых закупок почти замерла, горожане покупали только продукты и вещи первой необходимости.
Наконец, поползли слухи о первых заболевших, пока не подтвержденные официально. Но люди верили всему, даже самым невероятным новостям.
Это была не первая эпидемия в стране, ранее уже два раза чума приходила в королевство и много было заболевших и умерших. В последний раз чума была около семидесяти лет назад и живых свидетелей ее не сохранилось. Но люди передавали информацию из поколения в поколение.
Мауро был в плавании, когда узнал о чуме в одном из портовых городов. Он решил пока остаться в том герцогстве, куда чума не добралась. Плавать в такое время было очень опасно. Если чума вспыхнет на корабле, уберечься от нее будет практически невозможно.
Я больше всего боялась за своего мужа и наших малышей. Хотя муж на работе ни с кем не общался, но все равно он находился в одной церкви с кучей людей. К сожалению, церковные богослужения запретить было невозможно — церковь яро противилась этому, да и люди надеялись в такие времена только на веру. Так что Луиджи каждый день ходил на работу и рисковал собой. Но глашатаи как могли убеждали людей молиться дома.
Через две недели Карлос Второй получил первое подтверждение о нескольких десятках заболевших в приграничном городе. Он отправил туда Себастьяна избавляться от крыс.
Другие люди с волшебным даром мало могли помочь ситуации. Но Паола, девочка, воспламеняющая взглядом, была готова сжигать заражённые дома со всей обстановкой. Король также отправил ее к границе. А Мауро, который мог превращаться в огнедышащего дракона, остался для этих целей в столице, на случай появления там заражённых.
Кстати, король недоумевал, почему среди такого большого количества людей с магией нет ни одного, исцеляющего болезни. Но дары распределяли, видимо, свыше, и такого никому не досталось.
Я теперь тоже сидела дома, и с малышами мы гуляли только в своем саду. Я старалась не общаться даже с нашей кухаркой, только с няней, конечно, я контактировала, этого было не избежать.
Леон и Марта уловили разлитую в воздухе тревогу и стали даже меньше проказить, притихли.
Марта полюбила лепить из глины разные фигурки, особенно хорошо у нее получались, как ни странно, собаки и кошечки, а люди пока были смешными, непропорциональными.
А Леон тоже нашел себе более-менее спокойное занятие — он начал учиться читать. У меня дома было мало книг, детских же не было совсем, но зато в моих книгах были иллюстрации, и этого хватало, чтобы заинтересовать ребенка.
Также мы я продолжала с детьми заниматься музыкой, добавила ещё к этим урокам пение, подобрала детские песенки, какие знала. В общем, мы все старались не поддаваться панике.
Чума дошла до столицы ещё через две недели.
Город закрыли на карантин, никого не впускали и не выпускали. Торговля совсем замерла. Люди чувствовали себя на осадном положении. Они избегали друг друга как могли. Музыкальные салоны и прочие мероприятия больше не проводились и Элиза теперь жила безвылазно в своем родовом замке за городом.
Вообще все, кто мог, ещё до начала карантина уехал из города. В деревнях было гораздо больше шансов на спасение. Именно скученность городов вызывала такие масштабные эпидемии. И мы с семьёй тоже в конце концов уехали в замок Луиджи. В церкви больше играть на органе было некому.
Глава 38
Жизнь в стране стала совсем иной. Ни торговли, кроме самого необходимого, ни развлечений. Люди не ходили в гости, не собирались вместе, боялись друг друга. Многие города были на карантине — въезд в город и выезд из него был запрещен. Время от времени сжигали дома и всю утварь заболевших. Эти печальные гигантские костры полыхали, как символ устрашения ещё живущим.
Крыс нещадно травили, они были главными врагами населения, так велели глашатаи, которые разносили информацию, как теперь жить и что делать нельзя под страхом смерти.
И при всем при этом люди собирались в церквях помолиться, ибо другой надежды, как на Бога, у них уже не было.
Смертей было очень много — трупы даже не успевали закапывать. Но трупы умерших от болезни часто просто сжигали, наплевав на религиозные обряды — никто не хотел к ним прикасаться, так что у Паолы в эти страшные дни было много работы.
Чума! — это было главным событием для всех, к этому стали привыкать.
Я жила в замке в вечном страхе за себя, детей и мужа. Хотя Луиджи сейчас редко покидал замок, все равно изредка у него находились неотложные дела и тогда я весь день была сама не своя. Если он был где-то, потом его одежду слуги сжигали, а его самого отправляли мыться, чтобы хоть как-то обезопасить остальных от этой смертельной заразы.
При этом были и выжившие от чумы. Единственные, кто не боялись общаться с зачумленными, это были доктора, они ходили в тех самых грозных костюмах с как бы большими клювами, защищающими их от заразы.
По мне так, быть чумным доктором — это было геройство. Но люди считали это обыденностью.
Что позволяло жить во всех этих условиях и не сойти с ума? Для меня это были любовь, дети и музыка.
Любовь к Луиджи было той опорой, которая помогала мне просыпаться по утрам и действовать в течение дня. Он очень поддерживал меня, он даже иногда шутил, чтобы разрядить обстановку. Луиджи был мужественным человеком, он не поддавался панике и принимал возможность своей смерти. Главное для него было — уберечь меня и детей. Наши чувства друг к другу нисколько не остыли, а наоборот, разгорелись ещё больше при осознании, что каждый день вместе может быть последним.
Я испытывала к нему особую нежность и теплоту, не могла им налюбоваться и наслушаться. Мы впитывали друг друга, как будто наши отношения только начинались.
Сколько нежных слов мы говорили друг другу! Сколько ласк у нас было, казалось, мы постоянно прикасаемся друг к другу, я как в самые первые месяцы наших с ним любовных отношений, целовала ему руки. А он целовал мои ножки, преклоняя колени передо мной. Это было очень интимно, это был наш с ним секрет.
Дети также были моими островками нежности и самой горячей материнской любви. Я много играла с ними, мы перестали гулять, поэтому детям нужны были подвижные игры и им было тяжело без смены обстановки. К счастью, замок был большой, там было где побегать. Леон и Марта уже сейчас были различны по характеру. Леон был более рассудительный и спокойный, а Марта — эмоциональная и импульсивная. Марте было интересно все вокруг, а Леон обычно выбирал какое-то одно занятия и занимался им часами. Их внешняя похожесть только оттеняла несходство характеров.