Мелисанда не ответила на колкость, а только лукаво глянула на Делоне из-под ресниц и примирительно улыбнулась.
— Конечно же, праздник для Бодуэна, но хозяйка там я, Анафиэль. Ты наверняка изучил меня достаточно хорошо, чтобы не питать сомнений по этому поводу.
Делоне провел подушечкой пальца по краю карточки и тоже улыбнулся.
— В своем стремлении завоевать сына Львицы Аззали, столь откровенно отодвигая ее в сторону, ты выходишь за рамки, Мелисанда. Эта женщина — страшный враг.
— О, дорогой мой осторожный умник, всегда и всюду ищущий знаний, — пропела Мелисанда, накрывая ладонью руку Делоне и берясь за приглашение. — Если ты не хочешь удостоить меня вашим присутствием…
— Нет. — Качая головой, он улыбнулся и отступил на шаг, не выпустив карточку из пальцев. — Будь уверена, мы придем.
— Ах, рада это слышать. — Мелисанда присела в шутливом книксене и развернулась к двери. Заметив в тени меня, она послала мне воздушный поцелуй и вышла. Делоне же при виде меня нахмурился. Не представляю, что в тот момент было написано на моем лице.
— Что бы там ни случилось, — произнес Делоне, — держи глаза и уши открытыми, Федра, и Алкуина предупреди о том же. Мелисанда Шахризай ничего не делает просто так, а ее нынешний мотив мне непонятен и, следовательно, подозрителен. — Его лицо еще больше омрачилось. — Что ж, придется снова посылать за портным, — добавил он, явно не радуясь этой перспективе.
Безотносительно к своим опасениям, Делоне приложил все усилия, чтобы мы произвели достойное впечатление на гостей Бодуэна и Мелисанды. Учитывая изысканный вкус учителя, удивительно, что ему никогда не хватало терпения безропотно выдержать весь процесс подгонки костюма, но конечный результат, уж поверьте, от этого нисколько не страдал. Итак, Алкуин блистал в темно-синем бархате, как луна среди облаков, сам Делоне нарядился в сдержанные янтарные цвета, отчего со своими рыжевато-коричневыми волосами и шафрановыми вставками на рукавах стал похож на осенний пир, а на мое платье был куплен еще один отрез драгоценного
сангра
. Хотя вырез на спине скроили не таким глубоким, как мне бы хотелось, — для Служителя Наамах считалось неприличным обнажать незаконченный туар, — зато спереди декольте было достаточно глубоким, чтобы демонстрировать в ложбинке между грудей рубиновый кулон, подаренный Хильдериком д’Эссо.
Я не заглядывала в Дом Кактуса с того дня, как Делоне принял меня под свою опеку, и возвращаться туда казалось странным. Кроме самого первого раза, когда мама привела меня за руку, в дальнейшем меня туда привозили позорно переброшенной через седельную луку гвардейца. И вот показался такой знакомый, шумный, ярко освещенный особняк за коваными воротами. Меня передернуло, когда мы подъехали к крыльцу и Делоне вышел из экипажа.
— Все хорошо? — шепотом спросил Алкуин, наклоняясь, чтобы взять меня за руку. На его лице отражалось только ласковое беспокойство, и мне стало стыдно за все те разы, что я ревновала к нему Делоне.
— Я в порядке. — Я пожала ладонь товарища, подобрала юбки и последовала за наставником.
Празднование дня рождения принца Бодуэна уже шло полным ходом. По летней поре почти все двери стояли нараспашку. Я, прожившая в Доме Кактуса шесть лет, никогда не видела такого роскошного приема. Бесчисленные вазы с розами, гелиотропами и лавандой разливали в воздухе дивный аромат. В нишах играли музыканты, а по углам ласкались и вздыхали воспламенившиеся любовники. Всем посвященным Дома Кактуса было заплачено за целую ночь, чтобы ни один гость не получал отказа.
Мысль об этом пронеслась в голове, и меня накрыло волной завистливого возбуждения. Ах, как заманчиво было бы оказаться в таком вот положении: купленной на всю ночь, доступной каждому, кто поманит пальцем! Я почти пожалела, что не стала посвященной Дома Кактуса.
А потом вспомнила, что пришла сюда в качестве гостьи, и призадумалась.
Нас провели в Большой Зал, украшенный и освещенный не хуже, чем на Средизимнем маскараде. Множество людей в великолепных нарядах уже вовсю развлекались, и в зале царила атмосфера смеха и веселья, поддерживаемая музыкальным аккомпанементом и гармонией приятных ароматов. Красивые ученики обоих полов разносили еду и напитки. Ливрейный лакей объявил наши имена, и красивый блондин в цветах Дома Кактуса грациозно выскользнул из толпы и приблизился к нам.
— Федра, — поприветствовал он и поцеловал меня в щеку. — Добро пожаловать. Добро пожаловать снова. — Джарет Моран слегка постарел, но казался все тем же. Я удивленно моргнула, разглядев у него на шее цепь дуэйна с печатью Дома Кактуса. Улыбаясь, Джарет повернулся к Делоне: — Милорд Делоне, рад вас видеть. Добро пожаловать. А вы, наверное, Алкуин но Делоне. — Он пожал Алкуину руку, но коротко, заметив настороженность в темных глазах нового знакомого. Я уже и забыла об изысканной любезности Двора Ночи, вернее, мне никогда не доводилось бывать привечаемой стороной. — Добро пожаловать.
— Ду… — начала я, но тут же исправилась: — Прежняя дуэйна?..
Джарет помрачнел, но мне было ясно, что его печаль фальшива.
— Увы, вот уже семь лет, как она скончалась, Федра. Отошла мирно, во сне. — Он коснулся своей цепи. — С тех пор я здесь управляюсь.
— Жаль, — пробормотала я, неожиданно приуныв. Какой бы строгой ни была дуэйна, но ведь она — часть моего детства. — Уверена, вы стали ей достойным преемником.
— Стараюсь по мере возможности, — ласково улыбнулся Джарет. — Помнишь Сурию? Теперь она моя заместительница.
— Идем, — обратился Делоне к Алкуину, кивая в глубину Большого Зала. — Пообщаемся с гостями, дорогой; уверен, Федре и дуэйну найдется что обсудить.
Я смотрела вслед моим мужчинам, пока они не затерялись в толпе. В дальнем конце зала на помосте возвышался стол, накрытый для принца Бодуэна и его особо приближенных. Сурия тоже была среди избранных, и принц кормил ее с руки. Мелисанда Шахризай выглядела вполне довольной.
— Помню, как она выступила Королевой Зимы.
— Это значительно повысило ее статус. — Любезный тон Джарета сменился прагматичным, более подходящим разговору посвященного с посвященной. — Люди все еще вспоминают ту историю на каждом Средизимнем маскараде. Выбрав кого другого, я бы попросту сглупил.
Что ж, глупцом Джарет никогда не был.
— Конечно, — согласилась я, — вы сделали правильный выбор. — Даже на расстоянии я видела, что хрупкая красота Сурии находится в самом расцвете, но под нежным внешним лоском не проглядывала та скрытая сталь, которая позволяла некоторым посвященным достойно пережить утрату мимолетного цветения юности. Жаль, но вряд ли Сурии когда-нибудь удастся стать дуэйной. — Она всегда была добра ко мне.
— Надеюсь, у тебя сохранились и другие приятные воспоминания о Доме Кактуса, Федра.
Глянув в голубые глаза Джарета, я поняла, что для него это действительно имеет значение: теперь в определенных кругах мое слово могло бросить тень на репутацию вверенного ему Дома.
— Да, — честно призналась я. — Даже не будучи его частью, я не чувствовала себя отверженной, а того сурового обращения, которое изредка мне доставалось, целиком и полностью заслуживала и, — я лукаво улыбнулась, — вполне им наслаждалась. — Джарет покраснел: в Доме Кактуса считалось признаком особой деликатности рассматривать как нескромность проявления сильных страстей.— Здесь я получила самое изысканное воспитание из всех возможных, — добавила я. — Оно заложило благие основы, и я могу отозваться о проведенном здесь времени исключительно в хвалебном ключе.
— Приятно слышать, — кивнул дуэйн, вновь обретая апломб, и поклонился мне. — Мы гордимся тем, что воспитали тебя, Федра. — Из кармана жилета он достал медальон Дома Кактуса. — Пожалуйста, прими этот знак и запомни, что тебе здесь всегда рады.
Я приняла медальон и от души поблагодарила. Джарет улыбнулся:
— Приятного вечера. Нечасто служительнице Наамах выпадает повеселиться в роли гостьи.
С этими словами он плавно отошел, направившись поприветствовать новоприбывших гостей. Ни Делоне, ни Алкуина не было видно, но они наверняка пробирались к помосту, и я поспешила вдогонку. Неприлично подопечной Делоне отсутствовать, когда ее покровитель воздает почтение принцу. Я не утратила способности аккуратно просачиваться сквозь толпу, только приходилось напоминать себе, что смотреть строго в пол теперь необязательно. По старой памяти здесь я казалась себе недозволенно дерзкой, взглядывая в лицо гостям.