Да, было странно снова очутиться в Доме Кактуса.
Горстка поздравителей собралась у помоста в ожидании своей очереди пожелать принцу счастливого дня рождения, среди них я и нашла Делоне с Алкуином. Как обычно, Делоне отличало степенное созерцательное спокойствие, помогавшее ему держаться с большим достоинством, нежели окружающие.
На помосте же царило что угодно, только не достоинство. Принц Бодуэн — уже не тот буйный выпивоха, каким я впервые увидела его в этом зале, — не утратил ни пригожества, ни озорного огонька в серых, как штормовое море, глазах. Он одной рукой держал милую Сурию у себя на коленях.
Посвященные Дома Кактуса не привыкли к столь неуважительному обращению; если праздник изначально задумывался бесцеремонным, Мелисанде следовало бы заключить договор с Орхидеей или Жасмином. Хозяйка торжества восседала по правую руку от Бодуэна, и я заметила, что стеснение заместительницы дуэйна ее забавляет. Выбор оплота деликатности для буйной вечеринки, очевидно, был преднамеренным.
Двоим охранителям Бодуэна, сыновьям весьма родовитых лордов, позволили сидеть за его столом. Один из них, следуя примеру принца, притянул к себе на колени безропотную посвященную. За спиной второго стоял мальчик и наполнял его бокал вином.
— Так-так. — Бодуэн развалился на кресле и из-за спины Сурии оглядел Делоне, когда подошла наша очередь взобраться на помост. — Милорд Анафиэль Делоне! Надеюсь, вы уже помирились с моим братом по оружию графом де Фурсэ. Бедняга, у него так мало друзей. Идите-ка сюда, покажите, что вы для меня приготовили? Очаровательную парочку постельничих?
— Мой принц восхитительно остроумен! — плавно поклонился Делоне, за его спиной мы с Алкуином последовали примеру. — Со мной Алкуин и Федра но Делоне, мои подопечные. Примите наши искренние поздравления с днем вашего рождения. — Учитель повернулся к Алкуину, который держал наготове припасенный подарок: филигранный серебряный футляр с благоуханной амброй. Делоне взял коробочку и с очередным изящным поклоном вручил принцу.
— Мило. — Бодуэн повертел футляр и понюхал его, затем потряс подарком у уха Сурии. Внутри изящной вещицы нежно зазвенел колокольчик. — Очень мило. Что ж, наслаждайтесь моим праздником, Анафиэль, и вы, и ваши маленькие шалуны. Клянусь, моя мать говорила о вас истинную правду! Только вам хватило ума прийти в бордель со своими шлюхами, милорд.
Выражение лица Делоне ничуть не изменилось, но Алкуин покраснел — приток крови был ясно заметен под его светлой кожей. В ту же секунду один из стражников принца — не обремененный спутницей — воскликнул:
— Ха, да я ж ее знаю, видите ее глаза?! Это
ангуиссетта
Делоне, та самая, которой по вкусу боль. — Вытащив меч, предназначенный для защиты принца, он поддел кончиком подол моего платья и начал задирать. — А вот сейчас посмотрим! — захихикал он. Бодуэн заинтересовался: оттолкнул Сурию и подался в нашу сторону.
Я даже не уловила, как Делоне тронулся с места, настолько быстро он двигался. Сталь зазвенела о каменный пол, а стражник прижал к себе вывернутую руку, лишенную оружия. Меч лежал на полу, придавленный сапогом Делоне, а тот жестко вперился в глаза Бодуэна.
— Милорд, позвольте вам напомнить, что мои подопечные — ваши гости, они явились сюда по приглашению вашей дамы.
— Федра? — прошептала Сурия, обойдя стол и взяв мое лицо в ладони. — Это и правда ты. Благословенная Наамах, да ты преуспела в жизни, дитя!
Не вставая с места, Бодуэн пренебрежительно отмахнулся.
— Ладно, Делоне, я вас услышал, отдайте Мартину его меч. Парни, в вашем распоряжении весь Дом Кактуса, так что нечего посягать на выводок милорда Делоне.
При всей небрежности тона это был недвусмысленный приказ — принца крови и военачальника. Делоне поднял меч и с коротким кивком вернул его владельцу, который убрал оружие в ножны, тоже поклонился и сел. Никто не произнес ни слова, пока Бодуэн запивал вином инцидент. Со стуком поставив бокал на стол, он задумчиво оглядел меня, задержавшись на алой крапинке в глазу, его взгляд ощутимо обласкал мое тело поверх платья из сангрового бархата, словно призывавшего насладиться обтянутыми прелестями.
На этот раз покраснела уже я.
— Настоящая
ангуиссетта
, гм? — протянул он. Мелисанда Шахризай наклонилась и что-то зашептала ему на ухо. Слушая, принц приподнял брови, улыбнулся, а потом взял руку Мелисанды и страстно поцеловал, с нескрываемым обожанием заглянув в сапфировые глаза возлюбленной. — Ты несравненна, — пробормотал он и махнул рукой куда-то в нашу сторону. — Если желаете мне угодить, ступайте и веселитесь. Это приказ.
— Да, милорд, — сухо ответил Делоне, знаком указывая нам идти впереди. Его недавний пыл, обращенный на Бодуэна, был растрачен; отступая, я заметила довольное лицо Мелисанды, провожавшей нас взглядом.
Расстроенная глупой стычкой, я затерялась в толпе и взяла бокал наливки у симпатичной воспитанницы. Залпом выпила и поставила обратно на поднос. Я ничего не ела, и наливка сладко обожгла горло. Девочка послушно ждала, совсем как когда-то я. Ей было около тринадцати — скоро настанет время давать обеты. Светлые волосы и хрупкое телосложение делали ее типичным цветком, распускающимся в ночи. Я коснулась гладкой щеки, и малышка вздрогнула. Вот оно как, быть гостьей, обладать властью над стремящимися угодить служителями. Я смутилась и отошла, чувствуя спиной недоумевающий взгляд.
Делоне велел смотреть и слушать, но я была чересчур взвинчена, чтобы сосредоточиться. Я перемещалась в толпе, останавливаясь перекинуться словом то тут, то там в попытке распознать основную канву разговора, но в жилах огнем бурлила выпитая наливка, а от музыки, свечей и аромата цветов кружилась голова. В зале правили бал друзья и сторонники принца Бодуэна, беспечно громко заявляя, что необходимо созвать народных представителей со всей страны, что король должен объявить племянника своим преемником, что парламенту пора вмешаться. Заезженные темы казались не более насущными и серьезными, чем год назад.
Устав ходить кругами и стремясь избежать заигрываний одного назойливого шевалье, пытавшегося уговорить меня на танец, я выскользнула из Большого Зала и пошла к редко используемому уголку для удовольствий на первом этаже, который в детстве иногда служил мне укрытием.
У входа в комнату меня остановил свет лампы и мужская мольба. Я отступила в тень.
— Я посылал за тобой целых пять раз! Почему ты настолько жесток, что постоянно отказываешь?!
В голосе слышалось отчаяние, и я узнала его обладателя. Виталь Бувар.
Следом раздался холодный и отстраненный ответ Алкуина:
— Милорд, не ожидал, что встречу вас здесь. Вы не слывете другом принца Бодуэна.
— Как не слыву и его врагом! — После раздраженного вскрика собеседники ненадолго замолчали. — Леди Шахризай платит за новости о Стрегацца, а Стрегацца платят за новости от Тревальонов. Что в этом предосудительного? Я торговец, милый мальчик, — умиротворяюще добавил Бувар. — Почему ты не сжалишься надо мной и не назовешь свою цену?
Я услышала шорох и шарканье: наверно, Алкуин стряхнул руку Бувара.
— Я Служитель Наамах, а не галерный раб, милорд. Я семь раз соглашался на договор с вами, а вы семь раз урезали плату!
Вновь последовала пауза.
— Я сделаю тебе подарок, — дрожащим голосом предложил Бувар. — Любую сумму, какую назовешь! Только скажи, сколько тебе нужно.
Алкуин глубоко вдохнул и выпалил:
— Столько, чтобы хватило на завершение туара. Плюс ответ на вопрос Делоне. Такова моя цена, милорд.