– Вероника Семеновна, рад вас видеть! – расплылся в улыбке доктор Севастьянов.
Вот что ему ответить? Что я, если честно, не совсем его эмоции разделяю?
– Понимаю, простите, это привычка, – пробормотал под нос мужчина, но тут же встряхнулся и, придерживая за локоть, повел в кабинет. – На самом деле у меня хорошие новости! Нет-нет, не смотрите на меня так, я сейчас все подробно объясню.
Я прокашлялась, чуть отодвинулась от напирающего доктора, и в святая святых главврача петербургского НИИ мы заходили на почтительно расстоянии друг от друга.
– Итак, ваша…ситуация крайне сложная, что скрывать, – начал он, усевшись в глубокое кресло во главу стола. – Вам известно, что анализы и расположение опухоли говорит о том, что оперативное вмешательство невозможно?
– Да. Но…
Признаться, была мысль попробовать уговорить его разрезать-таки мой гостеприимный для всяких вредоносных шариков череп и вытащить все лишнее во что бы то ни стало. Согласна на любые риски, а там как пойдет. Даже если не переживу операцию, какая разница? Дорога-то одна.
– Подождите, пожалуйста. Дайте сначала мне закончить, – строго предупредил Севастьянов…надо хоть имя его узнать, что-то совсем забыла. – Как я уже сказал, крайне сложная ситуация подкреплена поздним обнаружением и постановкой диагноза. Откровенно говоря, я плохо представляю, как опухоль могла вырасти до таких размеров всего за несколько месяцев. Учитывая, что я видел результаты ваших предыдущих медкомиссий.
Да, проходить обследование для моего начальства – как сходить кофе выпить. Были слухи, что Вадим Валерьевич потерял любимую жену как раз из-за того, что та вовремя не обратилась за помощью. И с тех пор его пунктик отзывался служащим двухдневными забегами по разным специалистам. Это еще что, его дети наверняка не вылезают из аппаратов МРТ… Впрочем, мне его паранойя даже в чем-то оказалась полезна.
– Никаких гарантий, но в вашем случае, повторюсь…
Я снова погрузилась в собственные мысли и не поняла, что мне говорят.
– Простите, что вы только что сказали? Я задумалась просто.
Мужчина вздохнул, но ни капли недовольства я не заметила. Наверно, я не первая смертница, которая сидит на этом стуле и отключается посередине диалога.
– Вероника Семеновна, я о том, что нашел для вас, откровенно говоря, единственно возможный вариант на выздоровление.
Что?!
– Подождите, – не выдержав, я вскочила на ноги, уронив сумку, но даже не взглянула на нее. – Вы сказали, что опухоль не операбельна, и мне остается собирать документы на химию, ждать очереди…если доживу, пройти курс и надеяться, что произойдет чудо.
– Так-то оно так, но не совсем, – поморщился мужчина и окончательно меня запутал. – Выслушайте же! Сядьте! Я говорю, что нашел выход, по крайней мере, надеюсь, что он таковым является. Речь об экспериментальной программе, в которой сейчас как раз ведется набор. И вы подходите по всем параметрам.
Дальше я слушала в оба уха, боясь упустить мельчайшие подробности. Оказывается, наш минздрав много лет ведет разработку уникального проекта, который позволит в будущем избегать смертей среди населения практически от любых заболеваний. Если не вдаваться в научную лабуду, в которой я ни черта не понимаю, можно сказать, что тела добровольцев погружают в анабиоз на некоторое время. Тогда болезнь якобы не сможет развиваться и убить своего носителя, и врачи успеют не только избавиться от нее, но и восстановить организм пациента вплоть до полного выздоровления.
– Но, если мое тело будет спать, то есть все процессы замедлятся, как я смогу выздороветь? – я всегда была довольно приземленным человеком, и в фантастику не верила. А методы, о которых говорил врач, очень напоминали эпизод из какого-нибудь псевдонаучного фильма.
– Это не совсем сон, скорее, глубочайшая, не имеющая прецедентов, медикаментозная кома, – отметил Севастьянов. – Во время анабиоза все процессы жизнедеятельности замедляются, следовательно, развитие вашей опухоли и ее негативное влияние на организм в том числе. Пока же вы будете получать необходимое количество лекарств, призванных улучшить состояние. Наши ученые разработали препараты, которые буду вводить непосредственно в участки, наиболее поврежденные опухолью. В вашем случае – это мозг.