Во главе колонны шел эскадрон крылатых гусар на великолепных турецких лошадях, быстрая, подвижная и мощная кавалерия, отлично подходящая для стремительных атак. За гусарами шествовали пять сотен закованных в броню тяжелых кирасиров, грозная непобедимая сила. В одном из сражений в Пруссии гетман был свидетелем того, как сотня таких всадников обратила в бегство почти тысячное пешее войско. В центре колонны находился сам гетман со своим оруженосцем и адъютантом Валком, смышленым пятнадцатилетним парнем, выходцем из обедневших дворян. Валк сейчас, хоть и старался не подать вида, посинел и трясся от холода. В руке он нес огромное красное знамя с белым королевским орлом, которое, намокнув под дождем, походило больше на бесформенную тряпку на длинном древке. Рядом с гетманом ехал десяток наемных тевтонцев.
Каждый рыцарь привел с собой оруженосцев и слуг. Суровые и молчаливые в своих роскошных доспехах, тевтонцы выглядели, скорее, ожившими статуями, чем живыми людьми. За ними ехали три сотни рейтар, конных стрелков. Замыкала колонну пехота, рота королевских мушкетеров в сто двадцать человек, тащившие на плечах тяжелые мушкеты, и почти тысяча пеших бойцов, ландскнехтов и швейцарцев. В хвосте тащились телеги с припасами и три новехоньких пушки, любезно предоставленные князем Радзивиллом на благо теперешней военной кампании. Сам князь с основными силами остался в Пинске, дожидаясь вестей от гетмана.
Итого в распоряжении у гетмана была не слишком многочисленная по теперешним меркам, но хорошо обученная и сильная армия. В чистом поле, против видимого врага, она представляла бы собой грозную силу. Однако здесь, в этих мерзких болотах, не стоила почти ничего, когда враг не видим, а под каждым кустом и за каждым деревом может прятаться вонючий крестьянин с самопалом или арбалетом. Это была далеко не первая подобная кампания у Гетмана, и он прекрасно знал, что хорошо организованные крестьянские армии могут представлять собой непобедимую силу, особенно когда в их главе стоят мятежные князья. Такие восстания нужно топить в крови еще в зародыше, что и собирался сделать гетман.
Спереди раздался стук копыт по грязи: возвращались разведчики из дозора. И действительно, через мгновение показались пятеро всадников из местных татар. Татары жили в этих краях еще со времен правления великого князя Витовта, который заключил союз с опальным золотоордынским ханом Тохтамышем. Союз этот, однако, вылился в резню на Ворскле, но татары остались здесь жить до сегодняшних дней. Карим, лидер разведчиков и единственный, кто мог сносно говорить по-польски или по-литовски, обратился к гетману.
— Впереди лагерь, пан гетман, — сказал он. Его конь ржал и танцевал под ним, будто чего — то испугавшись, — там стоит разрушенная башня, вокруг частокол, рвы и телеги. В лагере люди, несколько тысяч. Знамен нет.
Остальные четверо разведчиков согласно закивали, наверняка, даже не поняв, что сказал их главный. Гетман молча выслушал и мотнул головой. Услышав новости, колонна оживилась: люди устали брести по грязным дорогам через леса и болота и сейчас находились в радостном предвкушении предстоящей битвы. Через некоторое время отряд вышел на обширное поле, прекрасно подходящее для сражения. Густой лес здесь заканчивался, поле плавно уходило вниз. Туда, где стояла полуразрушенная каменная башня. Вокруг нее расположился военный лагерь, окруженный прочным частоколом и гуляй-городом из телег и повозок, снаряженных огромными щитами с проделанными в них бойницами для стрелков и копейщиков. Даже был выкопан ров, стенки которого щетинились заостренными кольями.
Все это гетман рассмотрел в подзорную трубу, прекрасную и незаменимую вещь для его ослабевшего зрения. Труба это была его трофеем, который он нашел в вещах убитого им шведского рыцаря в одном из северных походов.
Заметив приближающееся войско, в лагере закопошились люди. Они бегали с оружием в руках, занимая позиции возле телег и щитов. Из лагеря они не выйдут, поэтому придется брать его штурмом. Гетман спокойно и хладнокровно раздал приказы своим людям. Армия выстроилась на поляне широким полумесяцем, пехота и стрелки — в центре, кавалерия на флангах. Валк, как мог, размотал королевское знамя, но толку было мало, все равно оно висело на древке мокрым бесформенным куском материи. Куда лучше смотрелся штандарт литовского князя, воткнутый в землю возле самых копыт гетманского коня.
— Скорее всего, ими командует Вольский, — сказал гетман своему оруженосцу, — если так, то это большая удача. Мы закуем его в цепи и доставим в Варшаву. Его четвертуют, а я лично отправлю его мерзкую голову в Витебск либо Могилев: еще не решил, где она будет смотреться лучше. Для урока местным князьям. Я пообещал королю, что отучу их бунтовать!