Пять десятилетий море убаюкивало белые конверты, плавно качая их в штиль и будоража во время штормов. Что-то произошло за эти годы. Стабильность времени, застывшего в капсуле, нарушилась. Оно стало двигаться зигзагами — одновременно в двух направлениях. Одни минуты и часы, подгоняемые нетерпеливыми письмами, которые только и мечтали, чтобы их вскрыли, продолжали двигаться в будущее. Другие минуты, прислушиваясь к тем письмам, которые смаковали ушедшие мгновения, устремились назад, в прошлое. Прошлое и будущее сошлись в поединке, существуя одновременно в одни и те же мгновения. Временные вихри закружили вокруг маяка. В результате не осталось места для настоящего. Письма шептались или о том, что уже произошло пять десятков лет назад или о том, что будет через полвека. Какую строчку письма не возьми, она — или прошлое, или будущее. И благодаря этому круговороту времени стало возможным невероятное: маяк превратился в почтовый ящик не только для потомков, но и для тех, кто остался навсегда в прошлом.
Люди верят в то, во что хотят верить. Они охотно поверили тому чудаку, который первым принес на маяк письмо к умершей жене. Он прошел во время отлива по каменистой косе, ведущей от берега к маяку, открыл тяжелую железную дверь у подножия башни и поднялся по внутренней винтовой лестнице. Листочек, исписанный ровными строчками, он прикрепил скотчем к стене на вершине лестницы. Сначала все посмеивались над ним и больше других — его лучший друг. Но чудак держался молодцом: он не обижался, а просто верил, что его умершая жена придет однажды и заберет письмо. И ведь нельзя отказать ему в логике! Если за письмами, написанными полвека назад, придут адресаты из будущего, то почему не может за письмом, написанным сегодня, придти адресат из прошлого?
Через месяц он снова прошел по косе на маяк и… не нашел своего письма. Он не поверил другу, который сказал, что письмо унес ветер. Он знал: его унесла жена. И он не смеялся над другом, когда тот однажды тоже понес на маяк письмо к своей умершей матери.
Вскоре все стены внутри маяка снизу доверху заклеили письмами и фотографиями.
Когда море расступалось, открывая косу из гальки, вереница людей вступала на нее. Открыв железную дверь, они медленно поднимались по каменной спиральной лестнице, выискивая на стенах свободные места. Достав из-за пазухи пузырьки с клеем, покрывали стены белыми листочками и — фотографиями… Как будто беспокоились о том, чтобы пришедшие за письмами узнали свой земной облик. Немного постояв на лестнице, словно надеясь случайно столкнуться с адресатом, они возвращались на берег, то и дело оглядываясь назад. А потом, спустя некоторое время, на стенах маяка вновь появлялись свободные места. То ли за письмами приходили адресаты, то ли их уносил ветер. Думайте, как хотите…
Я не сразу пришла на маяк, а только, когда однажды надежда покинула меня. Сначала я искала тебя везде, где мы с тобой бывали раньше. Мой путь не менялся — след в след за нашими следами, оставленными в прошлом. По пыльным дорогам, по берегам морей и озер, по пляжам и сосновым рощам.
Вот я иду по маленькому мостику через бурный горный ручей. Солнце слепит глаза и гладит горячей ладонью мою макушку. И вновь, как в прошлом, у меня кружится голова, и я сажусь на деревянные доски, свесив ноги вниз. Мои коротко стриженые волосы топорщатся сосульками — это ты льешь мне на голову воду, спасая от солнечного удара. Ты? Я оборачиваюсь — тебя нет рядом.
Рассвет в горах начинается рано, может быть потому, что они ближе к солнцу? Мы любуемся его первыми лучами с высоты птичьего полета. Ложась золотыми нитями на водную гладь, они раскрашивают мраморные прожилки моря яркими цветами. Мы молчим: зачем слова, когда в мире такая гармония? Я и сегодня стою молча на берегу тихого Мраморного моря, очарованная его красотой.
Помнишь тот магазинчик в Пирее? Мне все лишь нужна была шляпа от солнца. Ты превратил ее покупку в целое представление. Оставив меня в машине, зашел в магазин. Ты брал с витрины одну за другой шляпы и выносил их на крыльцо, показывая их мне.
— Эта? — спрашивал твой взгляд.
— Нет! — смеялась я.
— Эта?
— Нет!
Ты всегда был романтиком и немного театральным режиссером — ты придумывал красивые сцены в самой жизни.
Я побывала везде, но так и не нашла тебя. И настал тот день, когда я сдалась. Написав тебе письма, я перевязала их розовой ленточкой и пошла к маяку.
Я медленно поднималась по ступенькам лестницы, разыскивая свободное место на стене. Писем было много, наверное, за ними давно никто не приходил. Строчки, строчки… Множество строчек о невыносимой тоске, о горькой печали, о ледяной бессоннице в ночи, о неугасающей любви. И лица на фотографиях — веселые и грустные, старые и молодые.