— Выпусти! Ублюдок! — Беляева лупила ладонью по закрытому окну. Руку охватило болезненное жжение. Тогда она повернулась и несколько раз ударила пяткой.
В соседней камере под одеялом что-то завозилось, и с кровати медленно поднялась безобразная фигура. Вера смотрела на странное человекоподобное существо, и ужас с примесью отвращения охватывал ее.
Голые ноги, похожие на громадные бесформенные столбы, шлепали раздутыми ступнями к столику с едой. С икр и бедер мясистыми волнами свисала отекшая кожа. Дистрофичное туловище пряталось под пижамой. На костлявых руках, точно набухшие почки на ветках, выпирали суставы. Голову с редкими пучками рыжих волос покрывали корки болячек. На — обескровленном лице — темные круги под выпученными глазами, впалые щеки и заостренные скулы. Изможденная женщина с отрешенным взглядом, что-то бормотала и кривила рот, будто сильная боль вгрызалась в ее тело.
«Господи! Что он с ней сделал?!» — Вера вздрогнула, боясь представить, каким изуверствам подвергнется она.
Женщина со слоновьими ногами и руками-прутиками, сглатывая слюну и облизывая губы в язвах, подошла к столу, склонилась над тарелкой, загребла грязными пальцами густую темно-зеленую кашицу и с жадностью затолкала в беззубый рот.
Руки, зачерпнувшие горсть отвратного пюре, зависли в воздухе. Жующие челюсти замерли. Она бросила комок обратно в тарелку и стала шарить пальцами во рту. По губам растеклась кровь, красные капли упали в еду. Женщина вынула черный зуб, положила его на стол и продолжила запихивать мерзкую массу в окровавленный рот.
Покончив с едой, она вылизала пальцы и ладони, медленно развернулась на ногах-подушках и направилась к кушетке.
Вера помахала соседке рукой. Женщина остановилась и вперилась страшными глазами в девушку. Руки ее задвигались… Поначалу Вера приняла эти невыразительные жесты за нервный тик, но быстро сообразила, что пальцы женщины — разговаривают… В старших классах школы, когда отец Веры потерял слух из-за хронической ушной инфекции, Вера выучила язык глухонемых. Ей не приходилось им пользоваться с тех пор, как похоронила родителя. Многое забылось, но не все. И вот теперь…
«Мая. Еда. Дай. Хотим кушать. Просим кушать», — прочитала Вера в обрывочных жестах соседки.
«Я Мая. Я Мая. Я Мая».
— Ты Мая. Я Вера. Где мы? Что это за место?! — Беляева с трудом вспоминала подзабытый язык немых.
— Нельзя обижать питомцев, — отвечала Мая.
— Ты знаешь, где мы? Ты давно здесь?
— Я Мая. Я Мая. Я Мая…
— Что он с тобой сделал?
— Я Мая. Я Мая. Я Мая… — И больше ничего. — Я Мая. Я Мая. Я Мая…
— Тупая овца, — выругалась Вера и рухнула на кушетку.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
По ощущениям Веры, она провела в заточении не меньше недели, а мотивы и поступки похитителя по-прежнему были неясны. Он не пытался ее изнасиловать, не истязал пытками, не избивал, не унижал — он вообще не заходил в камеры пленниц и не разговаривал с ними. Каждый раз, когда незнакомец в медицинской маске входил в массивную дверь между стеллажами, Беляева бросалась к прозрачной стене и требовала отпустить ее. Но истерики пленницы, похожие на трепыхание бабочки за стеклом, не трогали мужчину, и он, не обращая внимания на женские слезы и крики, проходил мимо.
Иногда Вере удавалось перекинуться с Маей несколькими жестами, но чаще она часами следила за беспокойными руками соседки, и пыталась уловить смысл в бессвязном потоке слов. Мая все время общалась с какими-то питомцами и обещала больше не обижать их. «Надеюсь, у меня не появятся вымышленные друзья,» — Вера с грустью смотрела на обезображенную женщину с искалеченной психикой. После долгих и безуспешных попыток она окончательно оставила надежду разобраться в больных мыслях глухонемой, спутанных, как клубки цветных ниток.
С перерывами на сон, еду и туалет Вера ползала по камере: изучала стыки, простукивала металлическую стену, рассматривала швы в углах — искала дверь. «Бесполезно…» — едкая горечь отчаяния душила в ней дух сопротивления, и депрессия, словно ядовитый плющ, оплетала сознание и пускала корни.
Беляева слабела, ее мучали головные боли, и постоянно клонило в сон. Скоро она перестала вставать с постели и отказывалась от еды. Вера лежала с закрытыми глазами и вспоминала…
В шесть лет гуляла с родителями по пляжу и собирала камушки…
В пасмурный день, на уроке сольфеджио, смотрела в окно на желтые деревья, и необъяснимая тоска разливалась в груди. Странное, незнакомое и сладкое чувство…