Слишком много работы для одного.
Еще через час, уже на рассвете — разгерметизация лабораторного корпуса.
Зуммеры надрываются, как бабки на похоронах, страх вызревает давлением крови и уже готов распуститься сокрушительным взрывом неконтролируемой паники. Григорий уже понимает, кто или, точнее, что за этим стоит. Можно сколько угодно устранять последствия, но причина ясна, и она снаружи. Сверлит дыры одну за другой, не разбирая особенно, что именно оказалось под буром на этот раз — батарея, радиатор, бак с кислородом или запаянный в бронированный панцирь силовой кабель, ведущий от солнечной панели.
— Надежда, — мрачно напевает Григорий, забираясь в скафандр, — мой компас земной, а удача — награда за смелость…
Разбиваясь о высокие скалы осколками длинных теней, Солнце сдвигает с Марса закопченную крышку ночи. Иллюминатор стремительно краснеет. Пока давление в шлюзовой камере падает, Григорий устало смотрит на часы, вспоминает, что скоро сеанс связи с ребятами, которые работают на поверхности — Стивен и Дэвид, американцы. Странная апатия. Затем по распорядку отчет перед ЦУПом. Антон в это время обычно наводит порядок в зоне видимости камеры, перекладывает вещи и останавливает в воздухе белого игрушечного зайца по фамилии Морковкин, подарок дочери перед отлетом.
Неожиданно лампы меркнут, освещение в шлюзе гаснет, иллюминатор пачкает скафандр марсианской краской. Григорий оказывается в этой кровавой фотографической темноте наедине с единственным прямоугольным окном. Включает освещение скафандра, подтягивается к двери, пытается повернуть, гидравлика с электроприводом, одному не открыть, кто-то должен помогать с другой стороны. Но помогать некому. Тишина в этом горлышке, и он один между входом и выходом, так тесно, что даже руки не вытянуть.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Владимир Комаров оказался в спускаемой капсуле с неисправным парашютом и погиб от удара о Землю. Георгий Добровольский, Виктор Пацаев и Владислав Волков встретились с космическим вакуумом при посадке на аппарате «Союз-11», все трое погибли. Космический шаттл «Челленджер» взорвался при взлете, экипаж состоял из семи космонавтов. Другой шаттл, «Колумбия», разрушился при входе в земную атмосферу, на борту тоже было семеро. Космос заберет у нас еще не один десяток жизней. И не по одной с каждого, ведь смерть забирает у погибшего еще и жизни всех дорогих ему людей.
Григорий чувствует себя песчинкой, запертой в глухой смертельной тесноте посреди оглушительно бескрайнего пространства. И нет смысла долбить по ручкам, у станции выпустили кровь, она остыла и окаменела, как воин, заглянувший в лицо Горгоне. В шлюзовой камере есть возможность подключить к скафандру специальную кишку, по которой поступает кислород. Но без питания кишка тоже не работает, так что все его запасы — это ранец. Три часа жизни и смерть от кислородного голодания.
Три часа совершенной беспомощности. Без света, без связи, без друга. Три часа на прощание с миром. Григорий сдвигается к единственному в шлюзе иллюминатору и смотрит на Марс. Тени становятся меньше, над поверхностью плывет дымка, серая пыль, белые шапки, кирпичные долины, высокие горы, неровные полосы каналов, и мрачная звезда Фобоса спешит на восток. Где-то там, на поверхности, люди собирают материал, проводят измерения, берут пробы. Берут пробы…
Он достает из кармана пятачок и останавливает в воздухе перед собой.
— Подвел ты меня… дружочек.
Последние минуты, зачем они? Жизнь не нужна ему лично, это лишь возможность увидеть, как растут дети, как они идут дальше. И ничего больше не нужно, и все кругом пустое, если отнять это. Яркий желтый день, в него заходит Лиза, и с ней Олег. Живые и здоровые, улыбаются, грустнеют — пятачок уплывает в сторону зловещего и бессмысленного Марса.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Руки Григория чувствуют легкий удар, полузакрытые глаза едва различают тень. Зонд приземляется рядом с его залитым марсианской кровью окном, тянет лапку с камерой, заглядывает в глаза, выдвигает бур и начинает сверлить.
Эта лапка такая тонкая и хрупкая, он может сломать ее одним случайным неловким движением, она тянется к нему из просверленного в иллюминаторе отверстия, а он смотрит и не чувствует своих рук, не может их поднять, загустевшая смазка скафандра стала сильней человека. В этой тесной скорлупе тяжело дышать, держать открытыми веки и видеть, как загорается и начинает поглощать пространство огромная черная лампа смерти.