Логинов заглянул в дыру и окостенел от ужаса. Все пространство заполняли трупы: свежие и разлагающиеся, целые и обглоданные. Они висели под скошенным потолком завала, болтались по центру и лежали на дне, а среди них от яркого электрического света жмурились человеческие глаза на плоской морде с вдавленным носом. Разъяренные вторжением чужака, они метнулись к нему. Ваня резко развернулся, и луч фонаря уткнулся в нечто невообразимое — то, что держало в пасти мертвого Сергея. Логинов сразу понял, кто эти твари.
Речные существа выплывали из завалов по всему дну, их становилось все больше и больше, они медленно окружали его, отрезая пути к отступлению.
Круг света освещал лишь отдельные их части, но Ваня точно знал, как выглядят пресноводные чудовища. Они обладали длинными приплюснутыми телами. Вместо чешуи — сморщенная кожа болотного цвета, разрыхленная глубокими волнистыми бороздами. Под плоскими мордами, как кузнечные меха, раздувались жабры. Разрез глаз, цветные радужки и вдавленные носы напоминали о родстве с людьми. Огромная, точно корыто, нижняя челюсть сильно выпирала, обнажая в широкой пасти перемешанный лес зубов из человеческих пеньков и длинноствольных рыбьих клыков. Плавники раскрывались подобно вееру, между пятью растопыренными пальцеобразными отростками с узловатыми суставами и длинными ногтями, натягивалась кожа, которая повисала складками, когда фаланги снова прижимались друг к другу. А короткий хвост с двумя шишками, похожими на пятки, напоминал удлиненные человеческие стопы, сросшиеся вместе.
Дед Вани был одним из них.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Деревня Кирщановка распласталась в низине на берегу реки. Почти три десятка дворов с приземистыми кособокими домишками, огородами и скотиной; пять наезженных телегами улиц и никаких благ цивилизации.
Щедрая и плодородная земля, заговоренная предками, уже больше двухсот лет давала жителям крохотного поселения, удаленного от шумного мира, все необходимое. Люди здесь никогда не голодали и не забирали у природы больше, чем нужно. Они жили с ней в гармонии.
В середине 20 века, во времена великих строек коммунизма из-за строительства ГЭС деревня попала в зону затопления. В Кирщановку зачистили люди в форме, они проводили собрания на берегу реки, рассказывали о важности новой гидроэлектростанции и подготавливали кирщановцев к переезду.
— Товарищи! — начал раздраженный и уставший капитан Жданов. — Через десять дней, 7 августа, прибудут грузовики, чтобы перевезти вещи следующих семей: Антиповы, Гурьевы, Матвеевы…
— А дома как же? — перебил Ленька Антипов.
— Я уже говорил, дома в Кирщановке признаны ветхими, их перевозить нельзя. Владельцы получат денежную компенсацию на строительство нового дома. Сумма выплаты зависит от оценки вашего жилища или…
— А скотину куда?
— Продавайте. Сдавайте в колхозы, режьте, перегоняйте на новое место… В общем, сами решайте.
— Мы не хотим уезжать! — выкрикнул кто-то из кирщановцев. — Эта земля наших пред…
— Да чтоб вас! — не выдержал капитан. — Ну, сколько можно?! А?! Вашу деревню водой накроет! На дне она будет лежать! Все должны покинуть затопляемую территорию по своей воле или против нее. Каждого, кто окажет сопротивление, арестую. Понятно? — гневным взглядом капитан окинул собравшихся.
Кирщановцы в ответ закивали и тихо затянули:
— Да. Понятно. Чего уж тут не понять.
— Зачитаешь, — Жданов сунул листок со списком первых переселенцев главе Кирщановки Митяю Лаврентьеву, что стоял рядом, потом развернулся и махнул подчиненному. — Едем.
Кирщановцы, склеенные общей бедой, так и остались сидеть на берегу. Никуда не расходились, даже когда машина капитана выехала из деревни и ушла направо к райцентру. Тягостное молчание висело в воздухе, пока самая старая жительница деревни — повитуха Евдокия, не встала, опираясь на кривую можжевеловую клюку. Она смотрела на земляков двумя разными глазами — голубой обжигал холодом, карий опалял жаром. Ее суровое столетнее лицо растеклось от времени, щеки и шея повисли, брови опустились на веки. Десятки лет она не расплетала длинную, до пят, косу, отчего седые волосы слиплись и превратились в серебряный колтун.
— Нельзя уходить. Сила наша в земле, предками заговоренной. Зачахнем без нее. Связаны мы с нею, нельзя корни отрывать. Вдали от Кирщановки никому счастья не будет.