— Что же делать, Евдокиюшка? — спросила Анисья, жена Кольки Гурьева.
Старуха пожала плечами и поковыляла к деревне.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
7 августа в Кирщановку въехала вереница грузовиков. Жданов и солдаты обомлели от ужаса, когда оказались на пустых улицах, залитых кровью. На деревьях и заборах висели прибитые вниз головой, с перерезанными глотками и вспоротыми животами коровы, свиньи, кошки, собаки, куры и козы. Густая тошнотворная вонь, исходившая от бурой земли и сырых потрохов, скрутила животы нескольким бойцам. Не в силах сдержать подступившую рвоту, они перевалились через кузова, и их желудки вывернулись наизнанку.
— Больные уроды! Напугать решили? Ну, ладно, — сказал Жданов и вылез из машины. — Хватит блевать! Проверьте дома! — приказал он солдатам, а сам пошел к калитке Антиповых, на которой висела собака. Он пнул хлипкую створку, и она со скрипом распахнулась. Капитан пересек двор, поднялся на крыльцо и постучал. Никто не спешил его встречать, тогда он толкнул незапертую дверь и вошел.
— Хозяева! — позвал капитан.
В доме никого не было. Жданов осмотрелся. Мебель стояла на месте, никто даже не начинал собирать вещи.
— Скоты! Ну, я вам покажу! — со злости он хлопнул дверью и пошел к машине.
Вскоре вернулись солдаты, они опасливо озирались по сторонам. По их глазам Жданов видел — ребята напуганы кровавыми декорациями деревенских. Распотрошенные животные, развешанные по всей Кирщановке, и земля, напитанная кровью, произвели нужный эффект.
— Нашли кого-нибудь?! — спросил капитан.
— Нет, никого.
— А вещи собраны?
— Нет.
— Ну, все! Сами виноваты. Вы, трое, — указал он на бойцов справа от себя, — идите в лес, наверняка эти говнюки там отсиживаются. Ждут, что мы уйдем и ничего не тронем. Остальные… Приступайте к санзачистке!
— А как же вещи? Мебель? — спросил хилый парнишка.
— Плевать! Я предупреждал! Они не послушались. Пусть теперь горит все к чертовой матери. У меня приказ — очистить дно водохранилища. И так уже все сроки срываем, а еще восемь деревень, — тяжело вздохнул Жданов.
— Может, хоть на улицу вынесем? Они вернутся, заберут, — предложил помощник Волков.
— Нет, я сказал! Жгите все! — рявкнул Жданов, ослепленный злостью и жаждой мести. — Приступайте! Чего стоите?!
Солдаты заметались, выгружая из машин канистры с керосином, а после разошлись по Кирщановке исполнять приказ. И как только они начали расплескивать горючее на ветхие домишки, разразился ливень. Капли зашуршали по крышам и стенам, смывая воспламеняющуюся смесь. Завеса из воды скрыла все, что находилось на расстоянии вытянутой руки.
— Да чтоб тебя… — злился Жданов. — Этого еще не хватало.
Прошло два часа. Дождь не прекращался. Капитан, погруженный в раздумья, сидел за столом в одном из домов. С потолка текли струйки воды, барабанили по полу и мебели.
Помимо Кирщановки Жданов отвечал за расселение еще восьми деревень с населением меньше трехсот человек, и день ото дня его ненависть к переселенцам росла. Сначала он им сочувствовал, потом стал равнодушен, а теперь еле сдерживал гнев, особенно когда в очередной раз какая-нибудь семья, не зная, как получить побольше выгоды со своей халупы, в пятый раз меняла решение в пользу выплаты компенсации или получения квадратных метров по количеству членов семьи, а то и вовсе требовала перевезти их дом на новое место, несмотря на то, что он подлежал сносу.
Когда Жданову поручили выселить из зоны затопления 1849 человек, он обрадовался: наконец-то подвернулся случай проявить себя на службе. Но общение с недовольными озлобленными людьми отнимало слишком много сил и нервов. Он устал, а выполнить приказ и написать рапорт об исполнении нужно было до конца сентября. Иногда капитан так сильно злился, что, как сейчас, желал, чтобы всех строптивых переселенцев накрыло водой, и они навсегда остались в своих чертовых деревеньках.
Жданов не мог больше ждать, когда кончится дождь, он понапрасну терял драгоценное время. Каждый день и час был на счету, и он боялся подумать, что с ним будет, если не успеет к сроку выполнить задание партии. Капитан прикидывал, как расчистить дно водохранилища без огня: «Пригнать технику для сноса не получится. Дороги в кашу. Самим бы теперь выбраться. Шесть грузовиков на своем горбу тащить. Чтоб тебя! Может разобрать топорами?».
Его мысли прервали солдаты, вернувшиеся из леса.
— Только пятерых нашли! — доложил один из них.